Давай займемся любовью

– Ну ладно, – сказал я, когда все, что можно отмыть, было отмыто. А то, что нельзя, отмывать уже было ни к чему. – Аксенова мы на крючок подцепили, теперь осталось вытянуть на сушу.

– Он мужик крупный, увесистый, – заметил Кирюха, – его без сачка не вытянешь.

– Точно, увесистый, это я прочувствовал.

Мы посмеялись еще немного и покинули гостеприимное, выкрашенное белым помещение.

Ровный ряд телефонных кабинок находился на первом этаже, в фойе. Мы туда и направились, ребята окружили меня плотным кольцом, пряча от любопытных взглядов, – любой преподаватель мог остановить и начать допытываться, кто же меня так разукрасил. А никому ничего объяснять сейчас не хотелось. Только у телефонной будки живое кольцо разомкнулось и выплеснуло меня внутрь замкнутого, изолированного от внешних взглядов пространства.

Я вложил в пожирающую расщелину две копейки, набрал номер. Трубку на другом конце сняли сразу, почти без промедления. Теплый красивый баритон выпорхнул из маленьких телефонных дырочек, влетел мне в ухо, растекся, сразу успокаивая, как бы обещая, что все утрясется, уладится, и так или иначе, но будет славно и хорошо.

– Петр Данилович? – осведомился я. – Это Толя, вы меня вчера подвозили на машине. Помните?

– Конечно, а как же. Я знал, что ты позвонишь. Так как, собрание уже состоялось? – Доброжелательность, вот что отличало этот голос.

– Ну да, – подтвердил я. – Я все сделал, как вы советовали. Может быть, даже перестарался немного.

– Это как? – Ах да, еще искренность и сопричастность, они тоже были частью голоса.

– Во-первых, я все записал на магнитофон, все собрание.

– Это хорошо.

– Потом он меня избил, прямо здесь, в институте. Я вам побитый звоню.

– Замечательно. – Я просто видел, как улыбаются толстые, мясистые губы. – В смысле, для дела замечательно. Для тебя плохо, конечно.

– Да нет, ничего, – вставил я.

– Сильно пострадал?

– Нет, наверное. Но со стороны заметно. Можно даже сказать, броско, я теперь, как радуга. Похоже, нос сломал, бровь рассек, и вообще, лицо припухло прилично.

– Но в целом, живой?

– Вроде бы. Вот, вам звоню, – подтвердил я.

– Я так понимаю, что для травмпункта избиение налицо.

– Ну да, на лице, – простенько скаламбурил я, но он все равно хохотнул мягким, грудным баритоном. – Более того, даже на фотопленке. Мы все успели сфотографировать. Все в деталях, можно сказать, пошаговое избиение.

– Ты просто умница. – Голос обрадовался еще сильнее. – И свидетели есть?

– Целая куча, девушки, юноши, на любой вкус.

Он снова засмеялся, снова довольно.

– Вот молодец, подготовился, значит, все рассчитал?

– Да нет, все спонтанно получилось, как бы само по себе. Просто сложилось так удачно. Ну, кроме сломанного носа, конечно.

– Ладно, не скромничай, – смех прервался. – Значит, слушай, свидетелей давай ко мне, вместе с фотопленкой. Пусть показания напишут. Сам езжай в травмпункт, я тебе сейчас телефон дам, чтобы ты в очереди не сидел. А я с прокуратурой свяжусь прямо сейчас и с милицией. Преподаватель в институте избил студента! Да мы этого твоего Аксенова Игоря Сергеевича, сорок шестого года рождения, вышибем отовсюду. Где бы он ни состоял.

Я аж замер. Откуда он знал про Аксенова? Ну ладно, имя и отчество, но год рождения? Я ведь ему не говорил, я сам не знал.

– А откуда вы знаете, что он сорок шестого года рождения? – не удержавшись, спросил я.

– Я ж тебе сказал, я знал, что ты позвонишь, вот и навел справки. Когда столько лет варишься в таком деле, как мое, многое узнать можно. Если захочешь, я тебе потом про него расскажу, про Аксенова твоего. Но не сейчас, не телефонная беседа.

Я кивнул.

– А можно, я в больницу поеду? – Я назвал Милину клинику. – У меня там врач знакомая, она хирург, она заключение и даст, – неожиданно пришло мне в голову. А может быть, и не неожиданно, может быть, уже давно сидело.

– Хороший врач? – с легкой иронией поинтересовался баритон.

– Ну да, кандидат наук, – подтвердил я. – У них, по-моему, там травматологическое отделение тоже есть.

– Хорошо, давай, гони туда. Свидетелей с фотопленкой и магнитофоном ко мне, а сам к своему врачу. Завтра приезжай с заключением, договорились?

– Спасибо, Петр Данилович, – под самый конец вспомнил я.

– Не за что, – ответил он. – Хорошее дело делаем, очищаем землю от грязи. – И он повесил трубку.

Ромкин «Запорожец» забили до предела, мне, как пострадавшему, выделили место впереди, рядом с водителем. На заднее сиденье втиснулись Леха с Киркой, Анечку закинули им на колени, они долго, пока мы ехали, со смехом разбирались, на чьих именно коленях она сидит. Да и на коленях ли.

Так с прибаутками доехали до «Кропоткинской», там мы их троих и высадили у небольшого аккуратного особнячка, вывеска на дверях извещала, что здесь как раз и находится адвокатская контора, в которой служил мой «благодетель», Петр Данилович.

Затем Ромик развернул свой неуклюжий драндулет и двинул в сторону «Профсоюзной», туда, где трудилась мой другой «благодетель», Людмила Борисовна.