Давший клятву

— Советую проявить осторожность, — повторил Каладин.

— Ваше величество, мостовик не из тех, кто беспокоится по пустякам, — напомнил Адолин. — Мы не знаем, что происходит в городе и что там случилось после донесений о хаосе и бунтах. Осторожность, на мой взгляд, не помешает.

— Ладно, — уступил Элокар. — Потому я и взял с собой светоплетельщицу. Светлость, что вы думаете?

— Давайте приземлимся за пределами города, — предложила Шаллан. — Достаточно далеко, чтобы сияние буресвета нас не выдало. Можем использовать иллюзии, чтобы проникнуть внутрь и выяснить, что происходит, не раскрывая себя.

— Хорошо, — согласился Элокар с резким кивком. — Капитан, делаем, как она предлагает.

61

Воплощенный ночной кошмар

Мы можем записать любой секрет, какой захочется, и оставить здесь? А откуда нам знать, что их найдут? А, мне плевать. Вот это и запишите.

Из ящика 2–3, дымчатый кварц

Вражеская армия пропускала беженцев в город.

Сперва это удивило Каладина. Разве смысл осады заключался не в том, чтобы не давать людям пробираться внутрь? Но в Холинар шел неубывающий поток людей. Ворота стояли закрытые, чтобы противостоять вторжению, однако боковые двери — тоже значительного размера — были распахнуты.

Каладин передал подзорную трубу Адолину. Отряд приземлился в неприметном месте, потом отправился в город пешком — но к тому моменту, когда прибыли, уже стемнело. Они решили провести ночь снаружи, скрытые иллюзией Шаллан. Светоплетение удивительным образом продержалось всю ночь, потратив очень мало буресвета.

Теперь, когда наступило утро, они изучали город. До него оставалась примерно миля. Снаружи их убежище выглядело всего лишь выступающим валуном. Шаллан не смогла сделать его прозрачным только с одной стороны, так что им пришлось выглядывать наружу через щель, которая — если бы кто-то прошел мимо — была заметна.

По ощущениям иллюзия напоминала пещеру — только вот ветер и дождь проходили прямо сквозь нее. Король и Шаллан все утро ворчали, жалуясь на сырую и холодную ночь. Каладин и его мостовики спали как убитые. У службы в Четвертом мосте были свои преимущества.

— Они пропускают беженцев, чтобы те истощили городские запасы, — предположил Адолин, наблюдая в подзорную трубу. — Надежная тактика.

— Светлость Шаллан, — обратился Элокар, принимая подзорную трубу у Адолина, — вы ведь способны каждого из нас снабдить иллюзией? Мы можем притвориться беженцами и с легкостью войти в город.

Шаллан рассеянно кивнула. Она сидела в луче света, который проникал сквозь отверстие в «потолке», и рисовала.

Адолин обратил подзорную трубу на дворец, чья вершина высилась над городом вдали. День был безупречно солнечный, яркий и чистый, в воздухе от вчерашней бури остался лишь намек на сырость. В небе — ни облачка.

Но дворец каким-то образом оставался в тени.

— Что это? — спросил Адолин, опуская подзорную трубу.

— Один из них, — прошептала Шаллан. — Несотворенный.

Каладин уставился на нее. Она рисовала дворец, но тот выглядел странно искаженным, с кривыми стенами.

Элокар изучил дворец:

— Ты был прав, рекомендуя осторожность, ветробегун. Мои инстинкты по-прежнему подводят. Это неправильно, не так ли? Я должен быть предусмотрительным и внимательным.

Шаллан дали время, чтобы закончить наброски, — она заявила, что нуждается в них для сложных иллюзий. В конце концов девушка встала и принялась листать страницы в альбоме.

— Ладно. Большинству из нас маскировка не понадобится, поскольку никто не узнает меня или моих прислужников. То же самое, полагаю, касается людей Каладина.

— Если меня кто-то и узнает, — встрял Скар, — проблем от этого не будет. Здесь никто не в курсе, что со мной случилось на Расколотых равнинах.

Дрехи кивнул.

— Хорошо, — согласилась Шаллан, поворачиваясь к Каладину и Адолину. — Вам обоим нужны новые лица и одежда, которая сделает вас похожими на стариков.

— Не нужна мне маскировка, — начал возражать Кэл. — Я…

— Ты несколько недель провел с паршунами, — перебила Шаллан. — Лучше подстраховаться. Кроме того, ты все равно постоянно хмуришься, как старикан. То, что надо.

Каладин бросил на нее сердитый взгляд.

— Отлично! Так и продолжай. — Шаллан шагнула ближе, выдохнула, и его окутал буресвет. Каладину показалось, что он должен его вобрать, использовать — но свет сопротивлялся. Ощущение было странным, как будто он нашел горящий уголек, от которого не исходило тепло.

Буресвет исчез, и когда Каладин поднял руку, та оказалась иссохшей от старости. Его форменную куртку сменила коричневая, домотканая. Он коснулся лица, но не ощутил никаких изменений.

Адолин ткнул в него пальцем:

— Шаллан, это воистину ужасно! Я впечатлен.

— Что? — Каладин посмотрел на своих людей. Дрехи поморщился.