Давший клятву

Все притихли, слушая, как стены убежища содрогаются от грома снаружи. Каладин допил свою выпивку, жалея, что это не какое-нибудь зелье Камня, и смахнул странного кремлеца, который прицепился к боковой части скамьи. У него было множество лапок и раздутое тело с причудливым светло-коричневым узором на спинке.

Мерзость. Даже с учетом всех городских неприятностей владелец мог бы, по крайней мере, содержать это место в чистоте.

Когда буря наконец утихла, Шаллан вышла из винного дома под руку с Адолином. Она проследила взглядом за Каладином, который поспешил к казармам, чтобы успеть на вечернее дежурство.

Наверное, ей тоже следовало поторопиться. Она ведь еще должна украсть еду, чтобы вечером умаслить культ Моментов. Это должно быть достаточно легко. Ватах занялся планированием операций под руководством Ишны и оказался весьма искусным.

И все же она задержалась, наслаждаясь присутствием Адолина. Девушка хотела побыть здесь, с ним, до того, как придет время стать Вуалью. Вуаль… ну, ей он не слишком нравился. Чересчур чистый, чересчур рассеянный, чересчур предсказуемый. Он устраивал ее в качестве союзника, но в романтическом смысле совершенно не интересовал.

Они шли рядом, и Шаллан держала Адолина за руку. На городских улицах уже появились люди, которые наводили порядок — не из гражданского долга, но ради того, чем можно было поживиться. Они напоминали ей кремлецов, которые выползали отовсюду после бури, чтобы питаться растениями. И действительно, декоративные камнепочки у дверей городских домов выбросили целые пучки лоз. Зеленые лозы и развернувшиеся листья выглядели ярким пятном краски на коричневом холсте Холинара.

Одно такое пятно неподалеку было опалено красной молнией Бури бурь.

— Я должен как-нибудь показать тебе Невозможные водопады, — проговорил Адолин. — Если смотреть на них под правильным углом, кажется, что вода течет вдоль ярусов вниз, а потом каким-то образом снова наверх…

В какой-то момент ей пришлось перешагнуть через мертвую норку, которая наполовину торчала из сломанного ствола дерева. Не самая романтичная из прогулок, но было так хорошо держать Адолина за руку, пусть у него и было чужое лицо.

— Эй! — воскликнул Адолин. — Я так и не заглянул в твой альбом. Ты собиралась показать его мне.

— Я принесла не тот, забыл? Мне пришлось вырезать рисунок на столе. — Она ухмыльнулась. — Не думай, что я не заметила, как ты заплатил за ущерб.

Он крякнул.

— Люди выцарапывают всякое на барных столах. Это происходит все время.

— Ну да, ну да. Гравюра получилась хорошая.

— И все-таки ты считаешь, что мне не следовало так поступать. — Она сжала его руку. — Ох, Адолин Холин. Ты воистину сын своего отца. Я больше так не буду, хорошо?

Он покраснел:

— Мне обещали рисунки. Наплевать, что альбом не тот, который нужен. Я целую вечность не видел твоих работ.

— В этом ничего интересного нет, — пробормотала она, роясь в сумке. — В последнее время я очень рассеянная.

Он все-таки заставил Шаллан показать альбом, и втайне она порадовалась. Адолин начал листать с последних рисунков и, хотя обратил внимание на изображения странных спренов, дольше всего разглядывал эскизы беженцев, которые она сделала для своей коллекции. Мать с дочерью, сидящие в тени, но с лицами, обращенными к горизонту и намеками на восходящее солнце. Мужчина с выступающими костяшками пальцев, подметающий улицу вокруг места своей ночевки. Светлоглазая девушка в ночной сорочке, выглядывающая из окна, с волосами, развевающимися по ветру, и защищенной рукой в чехле.

— Шаллан, это изумительно! — воскликнул он. — Из лучших работ, какие ты когда-либо делала.

— Это просто быстрые наброски.

— Они прекрасны, — восхитился он и замер, перелистнув страницу. Там был его портрет в одном из новых костюмов.

Шаллан покраснела:

— Забудь, что это там было. — Девушка попыталась отнять альбом. Он задержал взгляд на рисунке, а потом наконец-то поддался и вернул альбом ей. Шаллан вздохнула с облегчением. Не то чтобы ей было стыдно, если бы он увидел на следующей странице набросок Каладина, — она же постоянно рисовала самых разных людей. Но лучше закончить портретом Адолина. Дальше начала просачиваться Вуаль.

— У тебя выходит все лучше, если это вообще возможно.

— Может быть. Хотя я точно не знаю, какова моя заслуга в этом прогрессе. В «Словах сияния» утверждается, что многие светоплетельщики были художниками.

— Выходит, орден вербовал людей вроде тебя?

— Или управление потоками улучшало их способность рисовать, наделяя несправедливым преимуществом по сравнению с другими.

— Я обладаю несправедливым преимуществом перед другими дуэлянтами. У меня с детства были лучшие учителя. Я родился сильным и здоровым, и богатство отца обеспечило мне лучших в мире партнеров в учебных боях. Телосложение позволяет мне достать кого угодно. Означает ли это, что я не заслуживаю похвалы, когда выигрываю?

— Но у тебя нет сверхъестественной помощи.