De profundis…

Я вижу: светлая комната с книжными полками вдоль всех стен. В одном стеллаже словно грот — в нише стоит письменный стол. Светильник в виде какой-то полосатой зверюги с листом лопуха в лапе. Зелёное стекло «листа» делает и свет зелёным, словно бы стол тоже под водой. По столешницы — листы бумаги, ручки и карандаши, разноцветные картонки, раскрытые веером — гадальные карты. Стопка книг на углу, на самой верхней — надкушенное яблоко. У стены, подальше от края, выстроились занятные диковины: морские шипастые и гладкие витые раковины, раковины, похожие на блюдца и поставленные вертикально, выцветшие до белого веточки коралла. Между ними, чередуя строй, — кристаллы в форме обелисков.

На стыках книжных полок тут и там пришпилены картинки, а на некоторых булавках — паутинчатые штуки на круглых основах, шевелят перьями и подвесками на ветерке. Тот без спроса проникает через приоткрытое окно, шторы ни ему, ни солнечному свету — почти не препона.

Прямо на полу на матрасе спит молодая темноволосая женщина, разметавшись во сне, скинув лёгкое покрывало и демонстрируя потолку дурацкий рисунок на пижаме: танцующие фрукты и овощи с кавайными глазами. И несколько радуг. И тучек. Бред! Но миленько.

Женщина спит и даже похрапывает; рот приоткрыт и догадаться об этом не трудно.

К тому же я сама храплю во сне. Кекс часто жаловался, что от моего храпа у его драгоценных дронов-шпионов настройки слетают или они в ужасе разбегаются. Трепло.

Вот только я не могу позволить себе так беззаботно дрыхнуть. Тем более в такой идиотской пижаме — майка да шорты. Ещё и принт — позор джунглям!

Тем более — в такой мирной, обычной комнате, не пронизанной миазмами изнанки.

…и всё же — я сплю. Прямо там, на футоне цвета морской волны, на подушке в виде длинного плюшевого кота.

Сплю и сплю, потому что статья успешно дописана и сдана до окончания дедлайна, отправлена редактору, а художнику — угроза вырвать ему все разъёмы, если он ещё протянет с иллюстрациями. И хоть небо упади, буду спать, потому что…

…я смотрю на себя — там, спящую, сквозь зыбкую, но непроницаемую прозрачную поверхность. Я всей собой источаю тьму, которая клубится ещё только по краям, наплывая акварельными размывами.

Я — сплю ТАМ.

Я — тону ЗДЕСЬ.

И теперь я знаю, куда подевались все, кто опустился ниже десятого уровня

…или предполагаю, что знаю.

Женщина по ту сторону начинает беспокойно ворочаться. И тьма, проникшая вслед за мной, клубится активнее, сгущается. Прозрачная преграда твердеет, идёт сетью тонких трещин.