Дефект Дракона

— Я была о-очень большая и тяжелая. Даже земля дрожала, когда я запрыгивала по склону высо-окой горы. Но мне так хотелось в небо… А крылья слишком большие, знаешь, если их расправить над землей, то взмах сделать невозможно, такие они огромные.

— Знаю, — буркнул я, в шоке, что девчонка пересказывает мне мой сон, как свой. Как такое может быть?

— Ой, ты даже представить не можешь, какие чувства меня захлёстывали, когда я спрыгнула со скалы и расправила крылья, а они наполнились ветром и подкинули меня высоко! И я чувствовала силу в каждом пальчике, в каждой мышце — такая я сильная, большая, самая-самая могучая…

Лена закатила глаза, блаженно улыбаясь.

— Ты была птицей?

— Нет, драконом!

— Ты уверена? Драконов не существует. Или у тебя во сне было еще волшебное зеркало?

— Не смейся. Просто крылья кожаные, без перьев, и я уверена, что была драконом…

— Дракайной, — автоматически поправил её.

— Что?

— Девушек называют дракайнами.

— Тай, драконов не существует! Хотя, если бы они были, я бы хотела полетать на таком. Ладно, я одеваться, и пойдем в клуб.

Она закрыла дверь, оставив меня растерянным на кухне. То есть она не против покататься на драконе? Может, мы не такие уж неподходящие друг другу?

Кажется, изгнание мне начинает нравиться.

***

Лена пошла в клуб пораньше, вместе со мной, сослалась на примерки кордебалета, последний день, дошив и заперлась в своей мастерской. А мне просто было приятно, что она рядом. Пусть это «рядом» через три стены, на расстоянии коридора в двенадцать метров, но я, находясь в зале на сцене, слышал каждый хлопок ее двери в нору. А хлопала она довольно часто, похоже, в кордебалете участвовало не меньше сотни человек.

— Сосредоточься, парень, — руководил мной тренер. — Руку сюда, обводишь пресс, как подчеркиваешь, заостряешь внимание зрителей на нем. Теперь присел, развел бёдра… Улыбайся, соблазняй! Что ты, как деревянный?!

Тренер начал меня раздражать. Я старался, повторял за ним тупые движения, но он все требовал более чувственно, более соблазнительно, как самка в течке.

— Я думал, что мне просто надо покрутиться как тем парням на шесте, наконец не выдержал я.

— Парень, тебе бы сначала элементарные трюки выучить, прежде чем профессионально крутиться.

— Но я бы лучше так, чем гладил себя по яйцам, — сердито оборвал его смешок.

— А валяй! Покажи, на что способен.

Это был вызов и я, как мужчина, не мог его не принять.

Зажигательная музыка продолжала играть, я восстановил в памяти выкрутасы парней на шестах и повторил пару трюков. Потом понял, что могу разнообразить их, ведь главное, как можно дольше удержаться под потолком и как можно дальше откидывать от шеста корпус и конечности, увеличивая амплитуду. Настолько вошел во вкус, что вспомнил о зрителе, когда он раздельно и громко несколько раз хлопнул в ладоши.

— Как тебя звать? Кай?

— Тай, вообще-то.

— Ладно, Тай, я впечатлен. Так что нафиг кошачьи ласки, давай лучше свою акробатику подладим под музыку. С твоим талантом я даже готов эту музыку всю ночь подбирать, чтобы только она сама вошла в темп с твоими движениями.

С этого момента в клубе у меня появился надёжный друг и сообщник, Тёмыч.

Он гонял меня до самого вечернего открытия. Потом показал Геннадию, владельцу клуба «На LabuteНАХ», то удовлетворенно похлопал меня по плечу и велел поставить в программу на завтра.

— Пусть разогреет нам дамочек перед кордебалетом. А после шоу познакомится со всеми на вечеринке.

Меня отпустили, и я тем же моментом припустил к Лене, чтобы успеть проводить.

И опоздал…

Лена уже ушла из клуба, оставив меня одного…

ГЛАВА 5. Как же тяжело соблазнять женщин…

В том, что касается эмоций, женщины, следует признать, умеют писать картину маслом, причём полноценной палитрой.

Мы же, мужчины, обычно ограничиваемся скупыми штрихами восковых мелков.

Хэнк Муди «Бог ненавидит нас всех»

Я спал в ее норе. Сначала слопал завалявшиеся пару штук досирака, пообещал себе завтра же свалить из города и нажраться до отвала, завалить медведя, нет — двух! Вот под эти сладкие мысли я заснул.

Невыносимый жар выгнал меня из помещения, я отстранил Анну, пытающуюся преградить мне дорогу, и выскочил под палящее солнце. На вершинах искрились снежные шапки, но здесь, в Ла-Ринконаде, было невыносимо жарко. Всё, что осталось внутри — мысль поскорее взобраться как можно выше и зарыться в снег.

И я побежал, нечеловечески сильно отталкиваясь от земли и перескакивая через хибары золотодобытчиков.

— Тай, остановись! Родион обещал взять меня под крыло, если у нас получится яйцо. Пожалуйста?!

Я только побежал быстрее, стараясь сдержать рвущееся наружу обращение. Уже знал, что стоит мне в форме дракона наткнуться на Анну, ничто не остановит от соития.

И только на вершине застыл как вкопанный. Там, разломав наст, зарывшись в снегу лежала постанывающая Лена, и судя по пылающему лицу, её съедала та же горячка, что и меня.

— Подвинься, — прохрипел я, закапываясь рядом и издавая облегченный стон блаженчтва.

— Почему ты здесь? И почему голый?

— Здесь я всегда голый, а вот почему ты?