Дефект

– Я – презренный раб, – на этих словах он резко опустил голову вниз, приложив ладонь ко лбу, – и я облачаюсь в эти одеяния и пью этот священный напиток в надежде, – он задрал голову кверху, к стакану, и приложил вторую руку к груди, – что это сделает меня человеком!!!

После этих слов он резко поднес стакан ко рту, зажал нос рукой и стал пить большими глотками. Первое, что он почувствовал, это то, как обожгло горло; по мере того, как он пил, жгло все сильнее, казалось, сейчас будет невозможно дышать. Хотелось откашляться; по лицу текли слезы. Сквозь свои страдания он слышал хлопки рукой об руку и подбадривания.

Нечеловеческими усилиями Астэ заставил себя допить до конца; как только стакан опустошился, он вскочил и стремглав выбежал в сад под неистовый хохот имперца. В саду он прокашлялся и содрал с себя злополучную накидку, кинув на землю; затем, используя энергию, разорвал на две части, потом на много частей; затем она вспыхнула синем пламенем, и вот уже от нее и вовсе ничего не осталось.

***

– Астэ, а что у тебя с голосом? – спросил Лэнги, когда они ночью шли на тренировку.

– Да так… воду холодную пил, – сказал он и закашлялся; в горле до сих пор жутко першило.

А еще он отметил, что это очень мило со стороны Лэнги не называть его новым именем, вынуждая произносить свое собственное в ответном обращении.

Он невероятно волновался перед первой тренировкой. Ему было страшно, что ничего не выйдет и ему попросту не поверят. В какой-то момент он даже подумал, что берет на себя слишком большую ответственность; но мысли о том, что оставлять все, как есть, ни в коем случае нельзя, вернули ему уверенность. Он обязан сделать все, что в его силах.

Вот перед ним стоят люди. Хлопают глазами; смотрят доверчиво, некоторые будто разглядывают с интересом. Тут Астэ понял, что нужно им, наверное, что-то сказать, а он даже не знает, что. Растерявшись окончательно, он резко вытянул в сторону левую руку, сосредоточился изо всех сил – и вот уже неподалеку в земле зияла дымящаяся воронка.

– Вы так же можете, – коротко сказал он. – А теперь пройдемте за мной, я покажу, откуда берется эта энергия.

Мягкий свет цвета циан падал на полные внимания и концентрации лица. Некоторые люди задумчиво поглаживали каменистые стены пещер, на которых влага скапливалась в виде росы, потихоньку стекавшей вниз, поблескивая.

Астэ внимательно смотрел на людей, пытаясь понять, чувствуют ли они то же, что он.

– Попытайтесь сконцентрироваться изо всех сил, – сказал он, – представьте – впрочем, так оно и есть – что этот свет вместе с энергией проходит сквозь вас, как он течет по венам, питая ваши органы; медленно поднимается к голове, скапливаясь внутри, в самом верху, чтобы потом подчинить себе ваше тело – да, это не вы пользуетесь энергией, а она вами, в ваших силах лишь ее направить.

Он говорил то, что чувствовал сам, отчаянно надеясь, что все это воспринимают одинаково. А еще он начал думать о том, обязательно ли наличие этих пещер для владения энергией – он уже заранее думал о своих соотечественниках на родной планете имперцев. Вряд ли этот голубоватый свет играет ключевую роль; скорее всего, изначально эти места существуют для более быстрого восстановления, этакий бонус для жителей данной планеты. Именно, что для них, а не для наглых имперских морд… Он снова сжал кулаки, но быстро успокоился. Еще он внезапно подумал о том, можно ли этой энергией питаться. Имперцы, естественно, никому удваивать рацион в связи с ночными тренировками не собираются…

Когда они вышли из пещер, Астэ прежде всего поинтересовался, чувствуют ли люди что-нибудь. Один из них кивнул; затем он стремительно подошел к Астэ и долго смотрел на него. После этого он спросил:

– Твое горло уже не болит?..

Сказать, что Астэ удивился – ничего не сказать. Жжение действительно прошло; уже нормальным голосом он только и смог выдавить:

– Нет… С-спасибо…

А потом он подумал о том, что ему бы и в голову не пришло использовать энергию подобным образом. А этот человек, будто и не раздумывая…

Астэ поймал себя на том, что сглотнул подступающие слезы. Однако он быстро пришел в себя и со вздохом обратился к остальным: