Дефолт совести

– Да что ты заладил, Валерка?! Ты-то понимаешь, что все эти убийства заказные? А значит, не-рас-крыва-емые. Пусть ещё вспомнят про убийство Листьева... Тогда совсем уж весело будет. И какого хрена я согласился на это назначение, поддался твоим уговорам? Заметь – твоим, Валерий Харитонович! Твоим! Сидел бы я сейчас у себя на Лубянке, решал бы кроссворды да шахматные задачки! А тут сам чёрт ногу сломит! Чую, плохо моё дело. Вся карьера псу под хвост! Глядишь, так и без пенсии останусь.

– Не каркай. Ты разве забыл, что мы с тобой в одной упряжке? Я сам в этом кресле новичок. – Беркутов с силой ударил по столу. Его лицо напоминало выжатый лимон. Землистое лицо, провалившиеся глаза...

Если генеральный таквыглядит, то каквыглядит он, подчинённый? – подумал Волин, который давно забыл о нормальном сне в течение хотя бы одной ночи.

– И ни одного реального вещдока? – словно обращаясь к самому себе, спросил Беркутов. Его глаза словно вымаливали надежду.

– Увы. Зато зацепок пруд пруди. Хотя тоже одни предположения и шаблонные версии.

Волин так и не смог добавить начальнику ничего существенного. Уже покидая его кабинет, Виталий Валентинович резко обернулся и сказал:

– Одного я не пойму, Валерий Харитонович.

– Счастливый ты человек. Лично я ничего не понимаю, – грустно улыбнулся Беркутов.

– Сейчас ещё скажи что-то типа: я знаю, что ничего не знаю. Извини, Валерий Харитонович, я ведь не о философии, а о следствии. – Волин попытался вернуть начальника из Сиракуз в центр Москвы, на Большую Дмитровку. – Скажи по совести, кому пришло в голову объединить сразу три безнадёжных дела в одно? Твоя идея? Или кто-то подсказал?

– А что тебе не нравится? Все логично.

– Хороша логика... Ладно! Допустим, убийство Турова на меня повесили по инерции, поскольку я его вёл уже несколько лет. Но на минуточку при этом забыли, что я всю жизнь занимался экономическими преступлениями! А тут – убийство! Где я и где мокруха?! Подожди, старик, не перебивай. Сам собьюсь... Допустим, заниматься кейсом немецкого адвоката – тоже из сферы экономики. Понимаю. Какие-никакие, а деньги, проводки, банкиры. Кстати, должен тебе признаться...

Волина неожиданно замкнуло. Он хотел довести до сведения шефа, что бумаги, о которых только что вспомнил, – всего лишь жалкие копии, которые даже к делу не подошьёшь. Но вовремя остановился. Иначе он должен невольно выдать своего добровольного информатора, отставного полковника ФСБ и старого друга Лёнечку Мацкевича. А этого делать не следовало по многим причинам.

Первая из них заключалась в том, что пришлось бы признать оперативность некоего смехотворного агентства, в котором Мацкевич нынче трудится, которое разыскало Зоммера раньше, чем целая бригада следаков прокуратуры и МВД. Вторая причина была тоже не из простых. В любых конкурирующих ведомствах, тем более спецслужбах, не поощрялось иметь «дружбанов» из вневедомственной среды. Тем более такого, как независимый и неуступчивый Мацкевич. Пока Волин мысленно объяснял сам себе, почему не следует всё доводить до ушей шефа, он намеренно долго пил воду.

– Так в чём ты хотел признаться? – нетерпеливо вернул его к реалиям Беркутов.

– Я хотел признаться, что вешать на меня и мою бригаду роль сыскаря, поручив искать Зоммера, меня унижает и оскорбляет.

– Ты точно это хотел сказать? – недоверчиво спросил хозяин кабинета.

– И не только это. Вершиной вашего сумасшествия, господа, было возложить на нас ещё убийство Аллы Полётовой. Убийство банкиров и журналистов, как говорят в Одессе, две большие разницы...

– Постой, Виталий, не заводись. И не вали всё в одну кучу. Ты же сам установил, что они связаны: Зоммер – досье – Туров—досье – Полётова.

– Ниточка и расследование убийства журналиста принципиально разные вещи. Ведь молва частенько права. То Полётова пострадала из-за досье Турова и Зоммера. То ей отомстили те, кто отмывал деньги за границей. Ты же сам отлично знаешь, насколько некоторые наши высокопоставленные чинуши мстительны.

– Вот видишь, опять пересечение с сомнительными делами Турова, – словно в чём-то всё ещё убеждая старого приятеля и подчинённого, вставил Беркутов. Но Волин не обратил на его слова никакого внимания.

– Наконец, она могла оказаться жертвой своих давних расследований на Кавказе, – постепенно успокаиваясь от мысли, что удалось, наконец, выговориться, подытожил Волин.

Если бы главный следователь прокуратуры страны только знал, как он невольно оказался близок к разгадке по крайней мере одного из загадочных убийств последнего месяца.

– Ты, кажется, хотел уходить, приятель. А вместо этого устроил разборку с начальством. Идите, товарищ, и работайте. Помните: я жду результата. От меня Кремль ждёт результата. От Кремля мир ждёт результата.

– Я-то уйду. И буду работать. Землю рыть буду. Но ответ на мой вопрос так за тобой и остался. Кто же всё-таки велел объединить все эти дела в одно?