Дегустатор боли (СИ)

Перестав себя контролировать, я замахнулся и влепил Барбаре знатную пощечину. Она не удержалась на ногах от силы удара и упала на пол, беспомощно хватаясь за свежий ушиб. Ее щека пылала, краешек губы украсила маленькая ранка, и я был счастлив видеть ее в таком состоянии. Да, я поступил низко и совсем не по-мужски, да, я должен был держать себя в руках, ведь я мужчина, а она хрупкая девушка, но… я не жалею никого. Виновный должен быть наказан, и плевать, здоровый ли это парень или нежная девчонка.

— Придурок! Ты ударил меня! — в ужасе заверещала Барбара. — Я не прощу тебе этого! Ты наглый трус! Какой ты мужик после этого?!

— Вали, я сказал, — грубым, низким голосом прохрипел я, глядя, как девушка поднимается с пола и испуганно поглядывает в мою сторону, — и не смей здесь появляться. Увижу тебя рядом с Моникой, вообще убью. Можешь звать своих дружков, если хочешь, я не боюсь — повалю каждого, мне похуй.

— Ты попал, Тэхен, попа-ал! — Барбара кидалась угрозами, стараясь запугать меня, но я спокойно смотрел ей вслед, и когда дверь захлопнулась, я заорал не своим голосом и рывком перевернул журнальный столик.

Я знал, что бить женщину последнее дело, что я поступил как мудак, но эта сука взбесила меня! Она игралась с огнем и обожглась. С такими больными людьми, как я, связываться опасно, а я ведь предупреждал, но меня никто не послушал. Сначала я испытывал удовлетворение, поставив Барбару на место, но когда она ушла, мне стало чертовски гадко и стыдно. Я испытывал отвращение к самому себе и только если бы мог, избил бы себя до посинения.

Мне стало настолько неуютно, что я поспешил в душ, желая в прямом смысле смыть с себя всю черноту, которая скопилась во мне. Ни дня я не живу нормально, ни единого денечка — вечно вляпываюсь в какие-то истории, после которых даже дышать не хочется. То драки, то напиваюсь как свинья, то случайный секс, не приводящий ни к чему хорошему… Сколько можно-то? Когда я уже встану на праведный путь и исправлю себя? Что должно случиться, чтобы демон Ким Тэхен превратился в светлого ангела? Я бесился от самого себя.

Стоя под струями воды, я активно натирал голову, лицо и тело в целом. Мне казалось, что я весь испачкан в чем-то черном, вязком — что-то по типу мазута — и никак не могу отмыться. Я винил себя за то, как отвратительно я поступил не только с Барбарой, но и с Моникой: одну ударил, а вторую предал, позволив себе развлечься с ее соседкой прямо на диване. От таких мыслей мои глаза неожиданно защипало. Я зажмурился и понял, что плачу. Скупые мужские слезы жгли меня изнутри, и я ничего не мог с собой поделать. Мне было слишком херово, чтобы хоть немного контролировать свои эмоции. Я согнулся пополам, упираясь рукой в мокрую плитку на стене, и издал нечто, подобное вою отчаяния. Я запутался… Я превратился в грязную свинью, я перестал быть человеком. Мне нужно срочно что-то менять в себе, иначе я скачусь до уровня своего папаши-алкаша, которого не интересовало ничего, кроме выпивки и доступных женщин. Какая же я скотина!

Я чувствовал, как по моему лицу катились не только теплые струи воды, но и горячие слезы. Тряпка! Сначала ударил девушку, потом расплакался в душе. Какой из меня мужик? Я ни на что не годен. Правильно Шерил говорила, что я тупой козел. И за что такого урода, как я, любит Эмбер? Несчастная дурочка… Вляпалась бедняга. Я надеялся, что в ее жизни появится кто-то более достойный.

Смахнув с лица остатки своей слабости, я выпрямился и только сделал глубокий вздох, как к горлу подступила тошнота. Твою мать, да что же это со мной такое?! Я не узнавал себя. Становилось только хуже и хуже. Из меня лезло наружу то, что я так отчаянно сдерживал.

Я стоял на коленях, хватаясь за живот, и дергался от тошноты. Горький привкус желчи во рту травил не хуже любого яда. На какой-то момент мне показалось, что я выплюнул все свои внутренние органы. Хотелось лечь и никого не видеть, спрятаться ото всех и просто побыть одному наедине со своей чернотой. Я ощущал себя больным, подстреленным животным, которое уползло под куст и несчастно скулило от собственной беспомощности…

Лишь спустя час я вышел из ванной комнаты. Легкое ощущение свежести давало небольшую надежду на улучшение внутреннего состояния, но слабость и боли во всем теле притупляли его. Крепкий стержень, до сего момента державший меня в тонусе, размяк и позволил мне превратиться в тряпичную куклу мужского пола. Батарейка села, блеск в глазах угас, а желание бесконечно кутить и веселиться вообще пропало где-то в бездне отчаяния и смирения.

В гостиной я застал Монику. Она складывала плед, под которым я лежал, и собирала разбросанные вещи — перевернутый мною столик уже стоял в прежнем положении на своем месте. Как только я ее увидел, я без предупреждения направился в ее сторону, желая обнять ее, прижать к себе и не отпускать. Я сам не знал, откуда во мне вспыхнули такие чувства, но это было единственное, чего я хотел.