Дэйв Гурни. Книги 1-5

— Щас застрелишь, да? — Стиль речи, интонации, акцент — все выдавало манеру разговора трудного подростка с улицы.

Но все же, подумал Гурни, не совсем так. Сперва он не мог бы объяснить, в чем тут дело, но потом сообразил. Черный Капюшон говорил, как «среднестатистический уличный подросток», без привязки к конкретному району конкретного города. Все равно что британские актеры, играющие жителей Нью-Йорка: акцент плавает от района к району, и получается, что они ниоткуда.

— Застрелю ли? — Гурни задумчиво нахмурился. — Застрелю, если не будешь делать то, что я велю.

— Например, что, мужик? — Черный Капюшон снова начал поворачиваться, словно бы желая заглянуть Гурни в глаза.

— Стой! — Гурни чуть выставил «Беретту» в кармане толстовки вперед, явственнее обозначая ее присутствие.

— Понятия не имею, кто ты, мужик, но крыша у тебя поехала.

Он повернулся еще чуть-чуть.

— Еще дюйм, Паникос, и я спускаю курок.

— Да кто такой, черт возьми, этот Паникос? — тон неожиданно переполнился недоумением и возмущением. Даже чересчур.

— Хочешь знать, кто такой Паникос? — Гурни улыбнулся. — Величайший мазила в своей профессии.

И в этот миг в холодных глазах произошла перемена. Что-то мелькнуло и вновь исчезло, почти мгновенно. Если бы Гурни попросили охарактеризовать то, что он видел, он назвал бы это проблеском чистейшей ненависти.

На смену ей пришла брюзгливая гримаса.

— Да ты спятил, мужик. Двинулся.

— Возможно, — спокойно отозвался Гурни. — Может, я и сошел с ума. Может, застрелю сейчас не того, кого нужно, — совсем как ты. Может, тебе суждено сейчас схлопотать пулю только потому, что ты оказался не в том месте и не в то время. Знаешь ведь, как оно бывает?

— Мужик, ты гонишь! Не можешь же ты как ни в чем не бывало застрелить меня на глазах у тысяч посетителей этой долбанной ярмарки. Только попробуй — и тебе конец, мужик. Раз — и крышка. Только представь себе газетные заголовки: «Псих полицейский убивает беззащитного ребенка». Хочешь, чтобы твоя семья такое увидела?

Гурни улыбнулся еще шире.

— Вижу, к чему ты клонишь. Очень интересно. Ты мне вот что скажи — откуда ты знаешь, что я полицейский?

И во второй раз в этих глазах что-то промелькнуло. Уже не ненависть — скорее, секундная заминка, как на видео, когда запись на миг тормозит, а потом продолжается, как ни в чем не бывало.

— Но ты ж полицейский, верно? Кто же еще? Непременно коп. Ну видно же.

— И что тут такого очевидного?

Черный Капюшон покачал головой.

— Видно, да и все, мужик. — Он невесело рассмеялся, демонстрируя мелкие острые зубы. — И хочешь знать? Я тебе кое-что скажу. Весь этот разговор — хрень собачья. Ты просто чокнутый. Разговор окончен. — Одним быстрым и плавным движением он повернулся к Гурни, приподняв локти, словно птенец — крылья. Глаза у него были расширенны и безумны, обе руки все так же таились в складках огромной, не по размеру, черной толстовки.

Гурни выхватил «Беретту» и выстрелил.

Глава 61

Полный хаос

Первым звуком, который услышал Гурни после того, как резко щелкнул выстрел и хрупкая фигурка в черном упала на землю, был исполненный ужаса крик Мадлен.

Она стояла в каких-нибудь двадцати футах от него — должно быть, как раз возвращалась от загонов. На лице у нее отражалось не только естественное потрясение человека, на глазах у которого кого-то застрелили, но и полнейшее непонимание, как стрелявший мог оказаться ее мужем, а жертва, по всей видимости, ребенком. Она застыла на месте, прижимая руку к губам, словно попытка осознать происходящее требовала усилия настолько непомерного, что она не могла даже пошелохнуться.

Другие люди вокруг тоже находились в полном смятении — кто пятился, кто, наоборот, тянул шею, чтобы лучше разглядеть происходящее. Все спрашивали друг у друга, что случилось.

Несколько раз выкрикнув: «Полиция!», Гурни вытащил бумажник и свободной рукой открыл его, поднимая над головой и демонстрируя полицейское удостоверение, чтобы свести к минимуму риск вмешательства вооруженных штатских.

Когда он приблизился к распростертому на земле телу, чтобы удостовериться в том, что опасность нейтрализована, и проверить показатели жизнедеятельности, встревоженный гомон толпы у него за спиной прорезала резкая команда:

— Стой, где стоишь!

Гурни тут же замер. Он множество раз слышал такой тон на работе — ломкий слой гнева, прикрывающий расшалившиеся нервы. Единственная безопасная линия поведения тут состояла в том, чтобы не делать ровным счетом ничего, кроме как повиноваться любым приказам беспрекословно и в точности.

Безошибочно узнаваемый полицейский в штатском подошел к Гурни справа, крепко стиснул его правую руку пониже плеча и забрал у него пистолет. Кто-то другой, подойдя сзади, вынул из поднятой левой руки Гурни бумажник.

Через несколько секунд, потраченных, по всей вероятности, на проверку удостоверения Гурни, нервный голос воскликнул:

— Черт побери… да это ж мы его ищем!

На этот раз Гурни распознал голос того полицейского в форме, что подрабатывал в составе охраны ярмарки.