Дэйви

Породистые лошади были из западной части Мохи, в основном черные или чалые, и несколько пегих с белой гривой, словно выгоревших на солнце, все выращены для красоты и славы, может быть, лучшие породистые питомцы моей родины. Бершар также славится лошадьми, но горянками — неброские на вид, но упорные в критический момент, не такие, как эти тонконогие красавцы.

Всадниками были холеные молодые аристократы. Имея своих лошадей и снаряжение, они понимали, что оказывали армии большое одолжение. Они являли собой величественную воинскую картину. Им бы и в голову не пришло скакать на каких-либо иных, кроме как на этих прекрасных породистых лошадях западной Мохи — черт возьми, я так же охотно послал бы в бой неопытную девушку. Их нельзя удержать на месте: стоит лишь на мгновение потерять управление — и они становятся дикими, как ветер.

Для большинства всадников — ребята были такие молодые — это будет первая война. Не то, что для пехоты — там лица, видавшие виды, изборожденные ударами мечей; закаленные воины, привыкшие к гадкой пище и толстому кнуту. Одни выглядели тупицами, другие — омерзительно хитрыми, некоторые из них прежде были рабами или мелкими преступниками, которым предоставили выбор между рабством и службой в пехоте. Какое-то подобие дисциплины вколачивалось в них извне; это были люди для отвратительной работы и бесславной смерти. Исключая убийства и изнасилования, что было их профессией, они не имели других удовольствий, кроме азартных игр, пьянства, дешевых сигарет «мараван», воровства и хоть толики наслаждения, какое можно выжать из пятидесятицентовой проститутки или услужливого гомика. В своей немногословной, тупой манере, полагаю, они приветствовали войну и, таким образом, являлись «хорошими патриотами». Мне хотелось бы сказать, что создание пехоты из подобного отребья было еще одной ошибкой Мохи — ошибкой, которой не делал Кэтскил. Армией из людей, способных думать, как люди, может быть, трудно управлять, но она выигрывает войны, как это и должна всегда делать армия.

На возвышенности появился второй конный отряд. Думаю, второй батальон — три роты, каждая из ста пятидесяти пехотинцев, плюс конный отряд из тридцати шести человек. Полк в Мохе состоит из четырех таких батальонов. Как оказалось, по дороге двигались только два батальона — Эммия перепутала или какое-то важное начальство в Моха-Сити решило, что, так как Скоар был только наполовину городом с двенадцатифутовым частоколом, зачем беспокоить более, чем половину полка?

Я наблюдал за неутомимыми пехотинцами, шедшими внизу. Некоторые шагали с поникшей головой — уставшие, разгоряченные, поскучневшие. Грубые физиономии, двое из трех с оспинами на лице. Иногда я видел, как голова с угрюмым лицом поворачивалась в сторону, чтобы выплюнуть изо рта сок десятицентовой жвачки. Дуновение ветра доносило до меня их противный запах, доставлявший большее беспокойство, чем их внешний вид. Однако, это армия. От них, говорили люди, зависит наша безопасность от кетскильского ужаса. И, конечно, этот «кэтскильский ужас» действительно существовал, поскольку можно вообразить, что в любой стране имеются личности. Кэтскильцы обладали сильной волей, честолюбием, суровостью. Конечно, это политический имидж, в большой степени лишь игра воображения: сами кэтскильцы были и есть различного типа — жестокие, нежные, мудрые, глупые, в среднем со смешанными признаками, подобно людям любой страны.

Я подозреваю, что тот простой факт, что их территория включала Нубер, Святой город на три четверти склонял эту страну (как политический имидж, имитирующий действительность) к определенному благочестивому высокомерию, которое церковь, может быть, и считает, частным образом, предосудительным, но не будет осуждать открыто. Решения церкви всегда были последовательно прокэтскильскими (в пределах допустимого) такое длительное время, вплоть до сегодня, что никто уже не ожидает чего-либо иного.

Они потоком двигались внизу, мимо моего дуба, люди с отупевшими, глупыми, потрепанными лицами. На холме пронзительно заиграла труба.

Стрелы, летевшие с обеих сторон дороги, врезались в наше войско, словно ножницы. Всадники падали с коней, кони сразу же обезумели и бросались во все стороны. И все же ни один звук не достигал моих ушей, кроме трубы.

Кэтскильский батальон, находившийся в засаде, позволил половине нашего войска пройти, а затем ударил по центру. Фланговые разведчики моханцев, вероятно, просто обогнули край леса; возможно, какой-то идиот считал, что лес слишком густой, чтобы в нем могла спрятаться целая армия. Теперь, когда ловушка захлопнулась, моханские солдаты, возвращаясь обратно на помощь — если будут, конечно, — должны взбираться на холм и, возможно, гроза ударит им прямо в лицо, так как порывистый ветер с северо-востока усиливался.