Декалог

Ежи, сам не свой, протискивается сквозь освещаемую разноцветными прожекторами толпу к эстраде. Приблизившись, подает знаки Артуру. Артур взглядом показывает брату, где его подождать. Ежи идет за сцену, в комнатку, которая служит уборной. Слышит восторженный рев зрителей. Появляется взмокший Артур. Братья выходят на балкон.

Ежи. Ты простудишься.

Артур пренебрежительно машет рукой.

Артур. Уже простудился.

Ежи. Звонил тот тип насчет денег. Мы договорились на воскресенье.

Артур. Двести двадцать кусков?

Ежи. Точно. У меня есть девяносто — отложены на мебель для Пётрека; дома я уже сказал, что придется повременить.

Артур. А супруга как?

Ежи. Подозревает, что у меня кто-то есть. А теперь еще в воскресенье не поеду с ними в деревню… тут уж все сомнения отпадут.

Артур. Может, я один?..

Ежи. Да он жулик, запросто тебя обдурит. Что будем делать? У тебя что-нибудь есть?

Артур. Ни гроша. Я все спускаю. О! Могу продать усилитель.

Ежи. А на чем будешь играть?

Артур

. На усилителях не играют. Шестьдесят тысяч за него дадут. А остальные?

С минуту молча глядят друг на друга.

Ежи. Ну что?

Артур. Марки? Сам не знаю, почему… неохота пока их трогать…

Ежи. И мне неохота.

С облегчением улыбается. Артур тоже улыбается. Ночью, на холодном балконе, братья заключили молчаливый уговор.

Артур. Пускай лежат.

На балкон выглядывает один из музыкантов.

Музыкант. Эй, играем.

Исчезает.

Артур. Девяносто и шестьдесят — это сто пятьдесят. Остается семьдесят. Раздобудем где-нибудь, а?

Ежи укладывает пачки на верхний багажник «шкоды», прощается с Петрусем; из дома выходит жена.

Жена. Холодильник пустой. Все, что было, я забрала в деревню.

Ежи. Я куплю.

Жена. Не удивляйся. Я заперла шкафы и комоды. Не хочу, чтобы кто-нибудь рылся…

Ежи. Никто в твоих вещах рыться не будет.

Жена. Косметику я тоже спрятала.

Жена сказала все, что хотела сказать; садится в машину. Сразу пристегивается ремнями, отвергнув помощь Ежи в этом нелегком деле. Машина трогается.

17

Перед домом в нашем микрорайоне останавливается такси. Артур выходит, вытаскивает большой тяжелый мешок, смотрит наверх. Уже поздно, освещенных окон немного, и Артур сразу видит, что в отцовской квартире горит свет: там кто-то есть. Оставив мешок у подъезда, в растущих вокруг дома кустах, выбирает молодое, уже довольно толстое деревце. Ломает его — получается длинная тяжелая палка. Взмахнув ею для пробы несколько раз, Артур, перекинув мешок через плечо, скрывается в подъезде.

18

Артур старается как можно бесшумней открыть дверь. Держа палку над головой, вбегает в квартиру. За столом Ежи рассматривает марки. Поднимает глаза.

Артур. Я испугался: думал, кто-то залез.

Ежи с удивлением смотрит на мешок, который Артур волочит за собой по полу.

Артур. Что ты здесь делаешь, черт бы тебя побрал?

Ежи. Да вот, смотрю…

Артур. Не знал…

Ежи. Я и вчера был.

Артур. Когда?

Ежи. Утром.

Артур. Значит, мы разминулись. Я заходил около двенадцати.

Ежи. Я раньше ушел.

Артур. Я поживу тут немного.

Встает, вываливает содержимое мешка на кровать. Разлетаются рубашки, майки, кроссовки, носки, постельное белье.

Ежи. Выгнали?

Артур. Нет. Боюсь за все это. Так надежнее… Любой может войти, как ты. Надо, чтобы здесь кто-то был. Ну и потом… я тут прописан.

Ежи. Верно, прописан. Да и мне будет спокойнее.

Артур разбирает вещи.

Ежи. Знаешь, что я нашел?

Показывает брату две марки в специальном кляссере, на отдельной странице.

Ежи. Единственная серия в Польше. Неполная.

Показывает фотографию этой серии в каталоге.

Ежи. Голубая, желтая… а розовой нет. А это видел?