Декорации

Кристина замолчала, смотря своими большими и красивыми глазами, полными слез. Ее руки безжизненно упали вниз, она будто надломилась, словно из нее вытащили стержень, ноги ослабли и не слушались. Соломон обнял ее, пока та, лишенная дара речи, плакала, не находя слов. Кристина не знала о Майе, и сейчас, прячась в объятиях Соломона, как в коконе от внешнего мира, она впервые за эти дни рыдала, стонала и кричала, отдавшись настоящей истерике, выражая всю ту боль, с которой он сам уже жил несколько дней. Тяжело дыша, в треморе и слезах, она подняла голову, почти упершись лбом в его подбородок. Они смотрели друг на друга, чувствуя, как никого вокруг больше нет, мечтая, чтобы так оно и оставалось… и вот поцелуй, через который они выразили всю любовь друг к другу. С закрытыми глазами, она снова уткнулась лбом в его щеку, он же обнял ее еще крепче. Медленно, почти шепотом, она стала говорить, с трудом выговаривая каждое слово.

– Я люблю тебя… Я так боялась за тебя, и так рада, что ты здесь… – Она чуть откинула голову, глядя в его глаза, пока он смотрел на нее, – прошло так мало времени… а кажется, целая жизнь… я хочу много тебе рассказать… это место, оно не просто так… я здесь, не просто так… и я так хочу, чтобы ты остался со мной.

ИТАН

– Вы сегодня поздно пришли, Итан. Все хорошо? Не могу не заметить, что вы выглядите уставшим…

– А я и есть уставший… сегодня был сложный день.

Молчание дало ему понять, насколько ответ неудовлетворительный.

– Знаю, мы должны быть откровенны, все же, не чужие друг другу, теперь уж точно. Но иногда мне сложно быть таким, я не понимаю своих чувств, которые, что уж томить, явно диктуют мне мироощущение в последнее время. Я привык интерпретировать их быстро и безотлагательно, чтобы направить свою мысль туда, где знаю все ориентиры. То, чему я научился в крайне раннем возрасте… было ради кого и ради чего, и это, немаловажно уточнить, давало мне осознание своих сил. Сейчас мне все чаще кажется, как далек я от самого себя. Порой мне приходится лгать, порой быть не тем, кто я есть сейчас, носить личину, дабы те редкие случаи, когда я не один, люди знали, что списывать меня со счетов еще рано. Особенно это тяжело с людьми, которые хорошо знают меня, а я хорошо знаю их, с людьми, которым обычно не лгут. Все это притворство легко могло бы стать проблемой, не будь это единственным спасательным кругом в большинстве случаев.

– Если есть проблема, ее надо решать, ведь ваши чувства…

– Я же сказал, это – не проблема. Люди всегда одинаково чувствуют себя иначе.

– Тогда в чем проблема? – Итан молчал, – «спасательный круг» – с чем это связано?

Итан искал слова, явно подбираясь к тому, чтобы открыться и рассказать то, что мало кто знает. В какой-то момент он всерьёз испугался будущих слов, но не из-за их значений, а из-за возможности неправильного интерпретирования и, как следствие, вывода о его состоянии. Но это лишь мгновение. Истина в том, что он устал держать это в себе столько лет. «Терять-то мне уже нечего», говорил себе часто.

– Я прихожу к одному выводу… выводу, который уже ненавижу и мечтаю найти ему, даже не оправдание: противоречие, допускающее ошибочность моего суждения.

– Что же это, Итан?

Итан молчал, глубоко погруженный в собственные переживания и осознание того, что собирается сказать. Все было видно по его лицу, напряженному и уставшему, в одном шаге от откровения, давно лежавшего тяжким грузом на его плечах.

– Я расскажу то, о чем не знает никто, кроме лиц участвовавших, и честно скажу, порой мне казалось, словно вся история, произошедшая в ту ночь – лишь вымысел. Мне никак не подтвердить ее, и уж точно не опровергнуть, лишь слова и память, достоверность коих – ненадежны источник. Я всегда думал, что те события – это дар, а оказывается – это почти проклятие. Годы назад, в один из самых обычных дней в Центре Развития Технологий появился… его звали Людвиг, так он представился, во всяком случае… он был роботом. Идеальный механизм, на фоне которого любой человек – лишь чертовски скверная имитация. Благодаря разработке Бенджамина, нацеленной на создание… простыми словами, двери в другое время. Людвиг пришел к нам прямо из будущего, очень далекого будущего, так он сам обозначил. Он рассказал, какой исход ждет нас всех, если создание Искусственного Интеллекта пойдет не совсем тем путем, которое убережет человеческий вид от истребления. Пророческие речи были достоверней некуда, а игнорировать их было невозможно, ведь он сам – доказательство своих слов.

Итан замолчал, полностью погруженный в воспоминания, словно забыв о том, что рядом кто-то был. И явно пережив все те события снова у себя в голове, он решил подвести итог.

– Он заботился о людях больше, чем сами люди заботятся о себе. И тогда после его истории казалось, что все изменится, ведь в наших руках остались знания… остались мы друг у друга. Единственные, кто знает будущее, а, значит, именно мы – сделаем лучший мир.

– Позвольте вопрос: а почему именно вы?

– Это единственный вопрос, который возникает при такой истории? – искренне удивился он.