Дела минувшие

Тут явился рассыльный и вручил статскому советнику телеграфный бланк. Тот пробежал его глазами и бросил на стол:

– Твоя догадка подтвердилась. Пришел ответ из Плоцка: брат беглого арестанта Антона Рутковского, Вацлав, служит в Девятом пехотном полку в чине капитана. Антон – известный карточный шулер, часто навещал Нижний Новгород, в начале года прибыл в Плоцк именно отсюда. Был арестован, сбежал из-под стражи и, по догадкам тамошней полиции, может вновь приехать на Волгу, под защиту брата. Но теперь нам от этого факта ни холодно, ни жарко. Эх! Ну, идем…

Десятого мая, спустя полмесяца, Алексей сидел в общей комнате и занимался поденщиной. Возле Дюкова пруда ограбили агента взаимного земского страхования. Залезли в квартиру инспектора нижегородско-тюменского ссыльного тракта полковника Вокача. А на знаменитой, в двести семнадцать ступеней, лестнице с Гребешка к Оке срезали часы у протоколиста Сиротского суда… По кой черт он шлялся там ночью? А тут еще дурацкие письма из столицы. Департамент государственной полиции поручил разыскать турецкоподданного Чифчи-Хусейна-Агу-оглы Языджи-Али. Язык сломаешь! Жительница Филипполя обратилась в русское посольство, прося найти пропавшего сына. Оглы попал в плен на минувшей войне и домой так и не вернулся. Ищи-свищи теперь бывшего янычара… Видать, понравилось ему в России! Другим отношением срочно приказывалось найти имущество и капиталы бывшего майора Двенадцатого Туркестанского линейного батальона Семяги. Казнокрада лишили всех прав состояния и сослали на житье в Томскую губернию. Но того, что конфисковали, не хватило на покрытие похищенного, недоимка составила 2069 рублей и 44½ копейки. Теперь следователь пытался обнаружить тайники вора и реквизировать и их. Почему столичные начальники решили, что и беглый турок, и секретные счета бывшего майора находятся в Нижнем Новгороде?

Устав от бумаготворчества, Алексей пошел в стол задержаний. Там оказалось веселее. Сыщики накрыли с поличным второго главного блатер-каина Толкучего рынка, лишенного дьяконского сана Панфила Перевозчикова. Внимание Алексея привлекла книга «Самосохранение» доктора Ретау. Он зачитал вслух с выражением:

– «Русское издание, новинка! Показывает средство излечить мужское бессилие, происходящее от потрясающих последствий тайных грехов юности и разврата». Что, Перевозчиков, много грехов накопил в юности? Теперь борешься с последствиями?

Надзиратели захихикали, а барыга пробормотал:

– Так, принес один гимназист, я и взял…

– А это тоже он принес? – титулярный советник взял в руки золотые часы с парашютом[39]. – Тут и гравировка есть: буквы «А.А.».

– Гимназистам такие не по карману, – возразил дьякон-расстрига. – Бимбары[40] знатные, двести рублей стоят. Оставил в заклад один человек.

– Что за человек? – почуял недосказанность сыщик.

– А я знаю? По виду Торговой губернии Лавочного уезда Оптовой волости деревни Аршинной.

– Купец?

– Так точно. А паспорт я не спросил. Прибежал всклокоченный, пролетка невдалеке, набитая увеселительной нацией. Ну, арфистками, что собирают с публики контрибуцию «на ноты». Кричит: дай денег срочно, вишь, битка в кон пошла! Просил полторы сотни, а согласился на восемьдесят рублев. Выгодная сделка!

– Пиши объяснение, а часы мы конфискуем. Сдается мне, ты соврал – поищем настоящего хозяина.

Титулярный советник отметил про себя, что лицо у барыги окаменело, но обдумать наблюдение не успел. Дверь распахнулась, и вошел Благово:

– Алексей Николаич, срочно ко мне.

У себя в кабинете он пояснил:

– Пришел вестовой от генерала Назарова. В Девятом полку офицер пропал.

– Опять Девятый полк! – воскликнул Алексей.

– Да, опять. В тот раз мы недожали, и вот результат. Подпоручик Аглицкий – помнишь такого?

– Помню. Единственный из офицеров Седьмой роты, который сторонился карт.

Главный сыщик выглядел расстроенным:

– Вот что значит не довести до конца… Езжай в лагеря, тебя ждет полковник Беклемишев. Пойдешь по палаткам, заодно расспроси того унтера, которого ты завербовал перед Пасхой. Как его?

– Кривошапкин.

– Вот-вот. Опять не только Девятый полк, опять Седьмая рота! Ну, пан Рутковский, теперь берегись.

Лыков пошел к бирже напротив театра Фигнера, поймал там извозчика и велел отвезти его в лагеря. Вестового он прихватил с собой, чтобы легче было попасть к воякам.

Летние лагеря войск Нижегородского гарнизона размещались за Крестовоздвиженским женским монастырем. Они делились на дальние и ближние. В дальних стояли Тринадцатый казачий полк, Четвертая батарея Третьей артиллерийской бригады, Семьдесят девятый и Восьмидесятый резервные кадровые батальоны, а также военная гимназия имени графа Аракчеева. Ближний лагерь отвели пехоте. Там скучились три полка Третьей дивизии: Девятый Староингерманландский, Десятый Новоингерманландский и Двенадцатый Великолуцкий. Последний, Одиннадцатый Псковский, застрял в месте постоянной дислокации в Туле.