Дела земные

Он заскакал на правой ноге. Но больше десяти прыжков сделать не смог. У него текло из носа. Он то и дело утирал его. А ребята заливаются. И больше всех я. Той споткнулся и упал.

— Давай снова!

— Не буду!

— Будешь!

— Не буду! Не буду! — Той внезапно рассвирепел и стал бить кулаками по земле. — Я вас ненавижу! А тебя больше всех!

В шуме я не расслышал, как подошла моя мать. Гляжу, а она стоит возле меня…

— Вставай, сынок, — сказала мать, погладила Тоя по голове. Потом подолом платья вытерла ему нос. — Не плачь, не надо.

Затем жестом отозвала меня в сторону:

— А ну иди сюда.

Я подошел.

— Ты почему заставляешь плакать своего брата? — сказала она возмущенно.

— Какого еще брата?

— А вот его.

— Тоя, что ли? Да какой он мне брат! — ухмыльнулся я.

— Эх ты! Знаешь, что мягкое дерево червь точит. Если слабый, значит, обижать можно?

— А пускай он делает что положено. Чего он маяться не хочет? — закричал я.

— А ты помрешь, да, если он по-твоему не сделает?

Спустя какое-то время после этого Той с родителями переехал в другое место. И мы даже не поинтересовались куда.

Когда умерла мама, Той пришел со своей матерью, тетей Нисо, и после часто заезжал. Буквально через день. Он всегда справлялся: «Может, что надо?»

В тот день я приехал домой и увидел машину Тоя у наших ворот. Той с тетей Нисо сидели на веранде. Поседевшая тетя Нисо поздоровалась, обняла меня за плечи.

— Приснилась мне ваша матушка, — сказала она, глаза ее увлажнились. — Будто ведет она Тоирджана за руку. Вот и пришла справиться, как вы тут живете. — Она на минуту смолкла и продолжала дрожащим голосом: — Какая была славная женщина! А как она любила Тоирджана!..

Тетя Нисо пристально посмотрела мне в глаза и тихо спросила:

— Вы это знали, да?

— Да, она его любила, — ответил я и сразу вспомнил тот случай.

Тетя Нисо снова внимательно поглядела мне в глаза:

— Должно быть, она рассказывала вам?

— О чем?

— Неужто не рассказывала?

— Не пойму, о чем вы? — удивился я.

— Ой, да ведь Тоирджан, можно сказать, братом вам приходится. — Теперь настал черед удивляться тете Нисо. — Как же вы этого не знаете? Тогда вам едва исполнился годик, а Тоирджану было всего чуть больше месяца. Я неожиданно тяжело заболела. О аллах, сколько же у него страданий, которые он придумал для рабов своих. Сорок дней я была на волосок от смерти… Война, голод, помощи ждать неоткуда. За себя-то я не беспокоилась, вот его было жалко, думала, помрет с голоду. Кормить-то его грудью я не могла. Заворачивала в марлю кусочек сала или хлеба и совала ему в рот. И вот как-то зашла ваша матушка и все увидела. Взяла Тоирджана на руки и покормила грудью. После этого в летний зной каждый день по три раза ходила ко мне в Бешкурган. И так целых сорок дней. Одной грудью кормила вас, а другой — Тоирджана. — Нисо-хола[17]

всхлипнула. Вытерла влажные глаза кончиком платка. — Какая была женщина! Не знала, как ее отблагодарить! Однажды спросила ее об этом, так она меня отругала. «Что это вы придумали, милая, разве материнское молоко продается? Тот, кто делает кому-то хорошее, а потом ждет от этого выгоды, тот превращает благодеяние в грех», — сказала она… Какая была славная женщина!

Тетя Нисо задумалась, сжимая в руке кончик платка. И я, и мой молочный брат, о чем я не подозревал до этой минуты, сидели, уставившись в одну точку. Каждый был занят своими мыслями, но все мы думали об одном человеке — о моей матери.

ТЕРПЕНИЕ

Отец наш был человек вспыльчивый. Но даже в гневе он никогда не поднимал на нас, детей, руку. Однако мать так часто повторяла: «Ну-ка ведите себя прилично, а то отец рассердится», что все мы, как только появлялся отец, становились тихими, переставали озорничать.

Времена были трудные, и поэтому отец по вечерам подрабатывал, чинил часы. Все соседи, жители нашей махалли, несли к отцу неисправные часы. В комнате его всегда было полно самых разных часов, они тикали на все лады. Мама не разрешала нам входить в эту комнату. Но однажды мы с младшим братом все-таки вошли туда, на столе лежали большие карманные часы с цепочкой. Крышка была открыта, стекло вынуто, и тут же рядом лежали аккуратно разложенные разные детали. Нам с братишкой захотелось «помочь» отцу. Но часы никак не шли. Заслышав в соседней комнате мамины шаги, мы потихоньку улизнули. А вечером, едва отец вошел в комнату, раздался гневный крик:

— Кто трогал часы?

— Да ведь туда никто не входил! — удивилась мама.

— Здесь все разбросано! — возмущенный отец вышел из комнаты. В руках у него были «починенные» нами часы. — Стрелки нет. Что я завтра скажу хозяину!

Мы с братишкой сидели не шевелясь с отсутствующими взглядами. Хорошо еще, что наши старшие братья гуляли на улице, а то бы им точно влетело по первое число.

Немного погодя сели обедать. Братишке досталась деревянная ложка, мне — железная. Стали ссориться из-за ложек. Он хотел отнять у меня железную, опрокинул касу, и шурпа пролилась на скатерть. Отец и так был зол, а тут еще это. И он напустился на мать. Мол, детей распустила, в доме ничего нельзя оставить. И ударил по лицу. Мне так было жаль ее. Но что я мог поделать?