Дельфийский оракул

– Ты можешь уйти? – Этот скрипучий голос явно не принадлежит человеку.

– Кто это?

– Твой друг.

– Как твое имя, друг?

– Ты должна уйти. Записывай адрес. Я буду ждать!

– Нет.

Только идиотки оставляют безопасное убежище, спеша найти приключения на свою задницу. У Саломеи она еще от прошлого приключения не отошла.

– Тогда кто-то умрет.

– Кто?

– Илья.

– Ты лжешь!

– Мне незачем. Стрелы Аполлона всегда в цель попадают. Хочешь их остановить, записывай адрес. Я буду ждать.

Нельзя ехать! Надо… Илья погибнет и… и нет, еще не факт, что он погибнет. А если все-таки? Саломея не имеет права так подставить его. Рассказать ему? Он запретит ей выходить из дому. Или вообще запрёт, в доме хватает комнат с решетками на окнах и прочными дверьми. Он сам полетит по указанному адресу и наткнется на… что?

На незнакомца, который не пожелает разговаривать с Далматовым.

На пулю?

На… запределье?

Еще что-то?

Саломея считала гудки, как будто они могли подсказать ей верное решение. Это глупо, ехать по звонку… глупо, конечно. Безумно даже! И угроза эта не имеет смысла. Что может приключиться с Ильей?

Что угодно.

У запределья – тысяча дверей. И за каждой – особый демон. Надо лишь приоткрыть нужную дверь. А Далматов уже давно по грани ходит.

Надо решаться. Тот, кто ей звонил… он же спас Саломею! Да, это он. Следовательно, он не желает ей зла. Тогда – желает добра? Добро какое-то… под дулом пистолета получается.

Саломее даже переодеться не во что. Спасать мир в пижаме? Да запросто! Ночи летом теплые, а пистолет и в пакетик положить можно. Ах да, пистолета у нее нет. И вообще, ничего нет, кроме телефона, который хоть и тяжелый, но вряд ли может послужить оружием.

Из дома она вышла на цыпочках, умоляя его – не скрипеть. И дом отозвался на ее просьбу. Промолчал.

Только один раз Саломея застыла на месте, боясь привлечь к себе внимание: внизу Далматов разговаривал с каким-то человеком, который не был Саломее знаком, но определенно являлся ее союзником, поскольку отвлекал Илью. Разговаривали они недолго – минуту или две, – после чего куда-то ушли, открывая для нее путь к бегству. Или все-таки догнать Илью, попросить его о помощи… нет, нельзя.

Илья сунется по некоему адресу – и пострадает.

А Саломею загрызет совесть.

Ключи от машины – в конфетнице. Дверь открыта. Далматов отвратительно беспечен, как будто знает, что ему ничего не грозит. И вот когда-нибудь эта беспечность вылезет ему боком.

А на улице шел дождь. Радостно лил. Иссушенная летней жарой земля жадко глотала воду, но она не в состоянии была выпить все небо. Черные грязевые ручьи разбегались по газонам.

И что ей делать? Не за зонтиком же возвращаться?

Машина стоит недалеко…

И если аккуратненько, между струями… или хотя бы – галопом по лужам! Вообще, спасая мир, надо быть готовым к погодным неурядицам. И Саломея, вздохнув – остатки ее героизма таяли, как кусок сахара в горячем чае, – кинулась к автомобилю. К счастью, тот и правда стоял недалеко и завелся с полуоборота.

– Вот и все, – сказала Саломея, стряхивая с волос и пижамной курточки воду. – Сейчас быстренько съездим и назад… ну и дура я! А что тут поделаешь?

Она включила печку – мир миром, а простуда – простудой, – и вырулила на дорогу. На заднем сиденье нашлась далматовская ветровка, она была ей коротковата, но все лучше, чем то, что сейчас на ней надето. И пистолет в карман сунуть можно.

Ах да, пистолета нет. В машине тоже его не было.

Ее пригласили пройти не в подвал и не на заброшенную фабрику, мрачные цеха которой готовы были бы стать свидетелями нового злодеяния. По указанному адресу находился двухэтажный домик с кокетливой алой крышей. Из широких труб водостока вытекали пенистые водопады дождя, уносившие в коллекторы мелкий мусор. Кусты гортензии возвышались над флангами бархатцев, и робкий жасмин омывал в дожде белые звезды цветов.

Наличники на окнах сияли свежей краской.

Ступеньки были целыми, а стены в подъезде – лишеннными надписей.

На лестнице – темно. Это очень старая лестница, с деревянными ступеньками, пусть и обновленными. Высокие. Узкие. Опасные. На таких удобно устраивать несчастные случаи со свернутой шеей. С другой стороны, разве Саломею не могли бы убить в другом тихом месте? К чему такие сложности?

И Далматову следовало бы позвонить. Хотя бы на подъезде в дому. Он бы наорал на нее… а потом поехал бы за Саломеей, и, случись что-нибудь, у Саломеи был бы шанс его спасти.

Второй этаж. И нужная дверь открывается беззвучно. В прихожей светло. Старое трюмо. Шкаф. Вешалка в виде оленьих рогов. Вязаный половичок, о который Саломея вытирает ноги – долго. Ей подают тапочки и приглашают пройти в кухню.

– Промокла, дорогая моя? – Анна Александровна в домашнем платье выглядит совсем молодой. – Пойдем, чаю попьем. Горячий час с малиновым вареньем – вот то, что нужно при простуде.

Дверь закрывается, и громко поворачивается ключ в замке. Но Саломее уже не страшно. С Анной Александровной она как-нибудь управится.