Дэлл

Да будь оно всё проклято…

– Садись в машину, – произнес он глухо. – И не вздумай раскрывать рот. Пока на твоем пальце мое кольцо, перевернутое или нет, ты будешь мне подчиняться.

Рыжеволосая бестия стояла не шелохнувшись; в ее глазах застыла обида.

– В машину!!! – рявкнул Дэлл так громко, что курившая у входа в бар компания умолкла, смех оборвался, все головы повернулись в их сторону.

Раздался неуверенный хруст каблуков по подмерзшему снегу – Меган подошла к «Неофару», открыла дверцу и молча села внутрь.

Глава 9

День рождения Дэлла

Этим знаменательным утром – утром после бара – я проснулась с пульсирующей головной болью, тошнотворным привкусом во рту и ощущением, что моя жизнь прошла точку невозврата.

Хотела повеселиться? Повеселилась. Так повеселилась, что разрушила все иллюзии касательно дальнейшего яркого и светлого будущего. Каким-то оно точно будет, это будущее, но теперь уж точно не совместным.

Разношерстные эмоции слепились в плотный комок – не разобрать, где заканчивается горечь и начинается обида… Какая шикарная жизнь – сплошной триумф, состоящий из боли и желчной иронии. Наслаждайся, черпай полной ложкой из бочки, где мед давно превратился в помои…

Доброе утро, Меган!

Чувства чувствами, а будильник прозвонил. Значит, нужно встать, умыться, привести себя в порядок и как-то пережить этот день.

Как? Хоть на карачках, но с приклеенной к лицу улыбкой, со смотанными в клубок нервами и желательно с полным отсутствием мыслей. Потому что начни я думать, начни себя жалеть – и что-то треснет, а подобного нельзя допустить, по крайней мере, не сегодня: ведь к одиннадцати придут повара, к часу – уборщики, а к трем – декораторы. Нет, сегодня точно не подходящий день, чтобы треснуть. Может, завтра…

Я хмуро посмотрела на кольцо, скривилась от нахлынувших воспоминаний, перевернула его буквами вверх и с тяжелым вздохом поднялась с матраса.

Почти до шести вечера я командовала парадом: раздавала поручения поварам, руководила стайкой одетых в голубую униформу уборщиц и придирчиво оглядывала гирлянды из живых цветов, развешанные и расставленные в столовой, гостиной, прихожей и на заснеженной террасе. В общем, размахивала волшебной палочкой, создавая сказку, в которой мне не было места. Навалившиеся хлопоты спасали от мыслей, но не от поселившейся внутри отчаянной тоски. Еще никогда я не чувствовала себя настолько нужной и одновременно чужой. Да, поставьте вот эти тарелки сюда… Воздушные шары прикрепите лентой над дверью; нет, в вазах на столе должны стоять гарцинии, а не эти странные белые цветы… Что? Нет, я вас слышу… да, сейчас придумаю, как лучше всего оформить угол для подарков… дайте передохнуть. Нет, я не администратор… Я… да не важно, кто я…

К половине седьмого ноги дрожали от усталости.

Дэлл вернулся с работы час назад, вошел, застыл, окинул удивленным взглядом прихожую, и я, чтобы не встречаться с ним глазами, моментально юркнула в столовую, спрятавшись за хлопочущими вокруг стола оформителями. Знакомая фигура промелькнула в коридоре и скрылась на лестнице, ведущей наверх. Со вчерашнего дня мы не сказали друг другу ни слова. Может, оно и к лучшему.

К без пятнадцати семь все было готово. Всё, хорош командовать, пора переодеваться – совсем скоро начнут собираться гости. Даже в неудачный день надо выглядеть на все сто, а что говорить о, возможно, самом хреновом дне в жизни.

Да, именно так: выглядеть нужно на все двести.

* * *

Поддержите меня кто-нибудь, ведь всё не по плану,В чьих руках теперь моя судьба – гадать не стану.Я не хочу обидеть, нет, но я пока слаба,Протяните руку… поддержите, чтобы не сама…

Чертова песня… Кто нашел ее и включил?

Поразительно: иногда кажется, что поют именно про тебя – будто в душу заглядывают и выворачивают оттуда все сокровенное, превращая в строчки.

Они не слышали песню, нет, собравшиеся в комнате гости слышали лишь друг друга, до музыкального фона им не было дела; одна лишь я, стоя в углу у портьеры с бокалом шампанского в руках, вслушивалась в слова.

Протяните руку… чтобы не сама…

Да уж…

Этот вечер вновь провел невидимую грань между мной и остальными. Я разговаривала, отвечала на чьи-то вопросы, смеялась над общими шутками и параллельно плыла в собственном мире, тихом и пустом. Они галдели, пили, ели и не замечали, что средь них снова затесался «чужак», наблюдающий за происходящим издалека.

Каждый глоток шампанского, скользнувший в горло, увлекал меня все дальше от всеобщего веселья. Глаза выхватывали разрозненные детали: чей-то браслет на запястье, коротко стриженный затылок, руку, держащую вилку с куском ветчины, ногти квадратной формы… Но из всего, на что натыкался взгляд, только один образ будоражил сознание – образ человека, сидящего во главе стола.