Дело бога Плутоса

Зрителей с каждой минутой становилось все больше и, наконец, по невидимому сигналу распорядителей, их стали пускать внутрь. С деньгами люди тут расставались на удивление легко – сказывалась ли привычка к большим проигрышам или публика, действительно, была настолько состоятельна, что лишние сто франков не играли никакой роли, однако вскорости ближние к арене ряды на северной стороне были заняты.

Вдоль рядов ходили разносчики вина и закусок. Публика охотно раскупала их товар.

– Не следует нам выделяться из общей массы, уподобимся древним римлянам окончательно, – решил Загорский и купил пару бутылок вина и фунт нарезанного сыра. Однако велел Ганцзалину не слишком налегать на вино: неизвестно, как развернутся события дальше. Им вполне может потребоваться бодрый ум и быстрая реакция.

– Видимо, гладиаторов будут выпускать оттуда, – заметил помощник, который, несмотря на предостережения хозяина, тут же открыл свою бутылку и отпил оттуда изрядный глоток.

Загорский глянул на круглый низкий выход из подземелья, куда показывал Ганцзалин, и покачал головой: оттуда, скорее всего, выпускали зверей, а люди выходили с противоположной стороны. Сам помост, где предстояло сражаться будущим гладиаторам, был окружен чем-то вроде редкого частокола.

– Зачем это? – недоумевал Ганцзалин. – Чтобы не сбежали? Но тут в щели бегемот пролезет, не только человек.

Загорский в ответ только улыбался загадочно.

– Однако здесь темновато, – заметил китаец с неудовольствием, – что можно увидеть при таком освещении?

И действительно, несмотря на то, что полная луна светила во всю силу, ночь была слишком темной, чтобы в подробностях разглядеть детали предстоящего представления. Однако, как вскоре выяснилось, волновался помощник зря.

Протрубили трубы, и небольшая площадка для сражения оказалась в одно мгновение освещена сильным трепещущим светом. То, что Ганцзалин принял за частокол, оказалось воткнутыми прямо в землю смоляными факелами. Горели они ярко и ровно, идеально освещая площадку для боя.

– И все равно, – пробурчал китаец, – не понимаю, зачем устраивать бои посреди ночи?

– Вероятно, потому, что предприятие это не совсем законное и власти бы его не одобрили – отвечал Загорский, не отрывая взгляд от арены. – Впрочем, как показывает опыт, самые незаконные предприятия обычно организуют именно власти. Другое дело, что они все равно стараются это не афишировать.

Застучали барабаны, публика бурно зааплодировала, и из круглого выхода, который, по словам Загорского, предназначен был для диких зверей, на арену выбежали два гладиатора.

– Вот черт! – с досадой сказал действительный статский советник.

И в самом деле, тут было, чему огорчиться. С виду оба гладиатора вполне соответствовали древнеримской моде. Один из них, очевидно, изображал собой италийского гоплома́ха. Помимо короткой туники на нем были стеганые обмотки, защищавшие ноги, правое предплечье прикрывал специальный доспех-ма́ника, в левой руке он держал маленький щит, а в правой – копье. Второй, судя по одежде, относился к гладиаторскому сословию мурмилло́нов. От гопломаха его отличал прямоугольный щит и короткий меч-гла́диус в руке. Однако, разумеется, не внешний вид гладиаторов разочаровал Загорского.

– Я совсем забыл про шлемы! – воскликнул он.

И действительно, головы гладиаторов прикрывали шлемы. У гопломаха он был похож на средневековый испанский, забрало закрывало лицо, а у мурмиллона был шлем с гребнем в виде рыбы. Однако и его лица было не разглядеть, его закрывала плотная кожаная маска. Очевидно, маска эта выполняла функции, близкие к функции забрала – защищала лицо от случайных порезов и ран. Возможно также, что подобным образом гладиаторы хотели сохранить свое инкогнито – среди них могли быть люди высокого происхождения, настолько захваченные страстью к игре, что, понуждаемые этой страстью, решились стать гладиаторами. Так или иначе, лиц их было не разглядеть, а без этого все предприятие теряло смысл. Угадать среди сражающихся сына тайного советника С. по одной только фигуре было делом совершенно невозможным.

– Может быть, подождать? – спросил Ганцзалин. – А вдруг лица закрыты не у всех?

Однако лица были закрыты и у второй пары гладиаторов, и у третьей. После того, как одного из бойцов оглушили рукояткой меча, и его унесли с арены на носилках, но шлема при этом так и не сняли, действительный статский советник понял, что больше тут делать нечего.

– Довольно, – решительно сказал Нестор Васильевич. – Можно сидеть так до морковкина заговенья – и без всякого толку притом. Однако у меня появилась одна идея.

Они выбрались с трибун и быстро покинули цирк, сопровождаемые удивленными взглядами охраны. Отойдя ярдов на двадцать от входа, Загорский и Ганцзалин остановились.

– Помнишь, Ковальский говорил, что гладиаторов содержат в какой-то казарме рядом с цирком, пока они не выйдут на бой условленное количество раз? – спросил хозяин.

Ганцзалин кивнул: да, было такое.

– Значит, надо попробовать найти эту казарму и проникнуть в нее, – заключил действительный статский советник.

* * *