Дело частного обвинения

— Тем лучше. Технически это было несложно: контейнеры под пломбой, досматривают их таможенники без особого пристрастия — репутация фирмы прекрасная, никогда — ничего. А что там внутри каждого агрегата — рентгеном не просветишь, собачка не унюхает.

— Да-а, дела.

— Мы удивились, — вмешался Илья Михайлович. — И возмутились конечно. Тамарин никогда в политику не лез и поперек дороги государству не вставал. Нам это тем более ни к чему, мы торговцы мирные и честные… Словом, вычислили одного бывшего тамаринского — Контровский сам, дурак, его в свое время пригрел, с жильем помог, вид на жительство организовал, работу… А тот, собственно, и не скрывал: да, зарядил контейнеры, валюта — тамаринская, через Сухарева…

— Каким же образом?

— Мы проверили — Сухарев действительно, когда с круизом в Стокгольм приезжал, с бывшим тамаринцем встречался. Да парня того винить нечего — он думал, что уж мы-то точно в курсе, а что не уточнил у Квадратного или у шефа — так излишняя болтовня в нашем деле…

— Понятно. И на разборку прислали Квадратного?

— Да. Константин Георгиевич должен был, никого не посвящая, через всеми уважаемого Мишу встретиться с Домантовичем. Предлог был — Манус с Контровским давние приятели, Квадратный ему вез приглашение, по гостевой…

— Так, допустим, поставили бы в известность Илью Михайловича, он что — так свободно может на Тамарина выйти? Или как?

— Это наши проблемы, дорогуша. Уже сегодня была бы организована разборка по нашей «предъяве». Владимир Александрович, с тех пор как человечество изобрело денежные знаки…

— Илья, еще короче!

— Ладно. Чего тут врать — мы с Тамариным сегодня виделись, свидание вполне официальное, можете проверить. Что получается… Сухарев, без ведома Тамарина, связался с боевиками, взял валюту на оружие… Не знаю уж зачем, чего не хватало? Тянул, волынил — а там ребята дикие, серьезные. Прижали его. Сухарев без ведома Тамарина, но, пользуясь его именем и авторитетом, переправляет всю эту ерунду в Союз, в горы, как — это вы уже слышали. Сами понимаете, за такое надо отвечать. Он же дурак, понял, зачем Контровский приехал, во всяком случае — догадался. Ну и решил — одним ударом кучу зайцев. Дернулся сначала к горцам — если бы они согласились завалить Квадратного, Сухарев их потом бы подставил, спровоцировал бы большую резню между тамаринцами и черными. Но Султан отказался — не знаю уж почему. Тогда Сухарев совсем запаниковал, испугался, что Контровский или шеф узнают, с чем он к горцам ходил. Контровского руками Перегоненко убрал, успел — даже ствол ему свой, личный, из контрабандной партии не пожалел, а Тамарину «цинк» на зону пустил, что, дескать, это Султана и его джигитов работа, они хотят под себя игорный бизнес взять. Мол, Домантович говорит — если тамаринцы нас защитить не в силах — зачем они нужны, уж лучше с горцами дело иметь. Сволочь! И Султану передал, мол, раз мою, то есть Тамарина, просьбу не выполнил — будешь наказан. И в тот же день — двух джигитов убивают.

— Естественно, Тамарину же надо доказывать, что он еще чего-то стоит, что свою добычу защитить может.

— Именно. Одно к одному… еще Володин…

— Знаю, я там был. Чуть позже… Значит, столкнул он вас все-таки лбами?

— Попытался, Владимир Александрович. Попытался. — Судниекс, полностью одетый, причесанный, с кожаным кейсом в руке, уже подпирал мощным плечом дверной косяк. — Неужели вы думаете, что из-за одного подонка сможет разрушиться такой серьезный, годами создававшийся бизнес? Полезный, кстати, и для вашей страны.

— Да, я знаю — налоги, валютные отчисления, благотворительность…

— И вашей организации перепадает — в каждом зале игровых автоматов милиционеры по договору дежурят, за красивые глаза денежки имеют между прочим. Вроде пугала, только подороже. А прокуроры? А шишки министерские? К ним со взяткой — ни-ни! Принципиально. Так мы их — консультантами, экспертами… Кое-кому — загранпоездочку.

— Ну и на хрена ж вы мне все это объясняете? Я что, дурнее других, сам, что ли, без глаз?

— Упаси Господи, Владимир Александрович, дорогуша! Помяните мое слово — быть вам генералом. С вашим умом, храбростью, порядочностью…

— Прекратите, Илья Михайлович.

— …воспитанием! Хотите — сделаем министром внутренних дел? Со временем, конечно.

— Мне уйти?

— Да это я так. Простите старика. Надеюсь, вы поняли — дальнейшее копание в этой грязной истории не нужно никому. Ни вашим, ни нашим. Мы похороним своих мертвых, ваше руководство похоронит дело… Родина только выиграет. А вы… Султан договорился с Тамариным, так неужели мы друг друга не поймем?

— Теперь что, горцы с тамаринцами…

— У них свои разборки. Кстати, Султан нашел и выпотрошил напарника Перегоненко, того, что за рулем сидел… Покойника вчера в вечерних новостях показывали. Ужас, что с человеком сделали.

— Любопытно…

— Эх, Владимир Александрович! Да если подружимся, мы столько интересного расскажем — только реализуй и в кассе расписывайся. Ваша разведка милицейская от зависти собственными «хвостами» подавится.