Дело Эрбэ и К°

— Сегодня утром я получил известие, что к нам из Новороссийска через Поти направились два большевистских комиссара с важным поручением. Один из них был арестован грузинскими властями в Поти и затем освобожден. Другой прибыл сюда утром. Одет в синее пальто и котелок. Маскируется греком. Зовут его Андрей. Ему лет 25–26. В Новороссийск прибыл из Москвы. С ним ехал человек, посланный Киракопуло, который из Поти отправил мне телеграмму. Я сообщал английской контрразведке, но задержать его не удалось. Не имею представления, как ему удалось скрыться. Как видите, парень ловкий и привычный. Мною уже приняты меры через штаб генерала Драценко к задержанию.

Сегодня же я получил от полковника Вороновского письмо, в котором он просит меня прислать нескольких политических руководителей и военных организаторов. Иначе — пишет он — дело зеленых на побережье прогорит. Я, со своей стороны, настаиваю, чтобы Виктор Александрович, еще с кем-нибудь немедленно ехали в Гагры. Двух инструкторов я уже отправил.

Виктор Александрович, маленький, толстый, в пенсне, присяжный поверенный, стал с неожиданной для него энергией возражать. Он, мол, работник городского масштаба. О крестьянах знает только по книгам. Вообще он — теоретик. Да и наружность его как-то не подходит.

Угрюмов — так называли высокого мужчину — поддержал Виктора Александровича.

— Господин Войтинский, Вы не беспокойтесь. Людей я найду и завтра же вам предложу, а Виктор Александрович нам еще пригодится.

Затем Войтинский начал свой доклад о Москве.

— Все сведения о ранении Троцкого оказались вымышленными. Соболеву удалось в Туле взорвать склад, но после этого о нем ни слуху, ни духу. От Эрбе ожидаю многого. У него опыт. Он настоящий революционер. Но предупреждение. Эрбе не дорос до принятия политических перспектив. Он не знает о нашей связи с белыми и Антантой и для пользы дела нужно от него это скрыть. В последнее время от Эрбе сведений нет. И вообще неналаженность связи — полная. Я полагаю, что хорошо бы направить туда Катю. Она кого угодно проведет и сможет связать, как отдельные тройки между собой (а это, в виду расширившегося масштаба работы — необходимо), так и нас с ними. Кстати — о провале Нюрина. Беспокоиться нет оснований. Он был убит при преследовании. Вместе с Катей я предлагаю послать нашего нового товарища г-на Янковича. У него, оказывается, дядюшка работает во Всероглавштабе. Я думаю, — он сможет быть нам полезным. В особенности вам, полковник.

— Все-таки вы слишком мало сделали, вернее сказать, почти ничего не сделали, если соразмерить вашу работу с той суммой, которую вы получили, — вырвался вдруг голос молодого офицера со знаками отличия на груди. — Нас совершенно не интересуют ваши политические комбинации, и все эти фразы — «о настроении среди масс» — мы уже слышим не первый год. Нам дело подавайте. Мы — люди военные.

— Успокойтесь, Александров, — хитро улыбнулся Войтинский. — Во-первых, впереди еще время, во-вторых, и настроения важны: нужно пропитать массы враждой к большевикам под каким бы то ни было соусом. А в-третьих, среди друзей такой тон бесед не годится. Все мы раньше всего подчинены одной идее — сломить ненавистных большевиков. А дальше — сговоримся.

Все же доклад встретил сильные возражения среди военных. Подчеркивалась штатская расхлябанность, преобладание политических моментов над военными. Было внесено предложение ввести двух военных в комиссию по «московским делам». Поднялся шум и неразбериха.

— Вы забываетесь, — возвысила вдруг голос женщина. Ее синие глаза горели негодованием. Все смолкли.

— Вы забываете, что это не митинг 17-го года, а конспиративное собрание. А вы, — обратилась она к офицерам, — забыли наше изначальное соглашение. Вы нам помогаете в работе «московской», а мы вам в работе «южной». Когда дело дойдет до вооруженного выступления — мы в вашем распоряжении, теперь же подпольная, политическая работа. У нас большой опыт и большой импульс. У нас и больше прав. Не может быть никакого другого решения. В конце концов, мы можем отказаться от вашей помощи, ибо золотые источники и нам известны.

Угрюмов не сводил глаз с Кати, как называли ее товарищи, и гордо улыбался.

— Я вполне согласен с m'lle Катей, — заявил Войтинский, — сейчас не время изменять наше соглашение. Временные неудачи ничего не доказывают и смею вас уверить, что с приездом Кати в Москву дела сразу изменятся к лучшему.

— Я хотела бы вам сообщить одну новость, — продолжала Катя. — Это касается вас, г-да офицеры; мне давно уже известно, что профессиональные союзы, в особенности союз моряков, довольно удачно чинили вам препятствия в ваших сношениях и делах с Крымом. Вчера я беседовала с английским генералом Кук-Коллисом по этому поводу и могу вас обрадовать. В течение ближайших дней главные руководители профсоюзов — коммунисты будут арестованы и увезены англичанами в Константинополь. Я предлагала сразу расправиться с ними, но Кук-Коллис колеблется. Он боится волнений и нагоняя сверху.

Опять поднялся шум, но на этот раз радостный, и опять Кате пришлось напомнить о конспирации.