Дело Кравченко

Мэтр Гейцман просит рассказать свидетеля о чистке в Никополе.

Антонов дает имена арестованных и вычищенных инженеров. Сперва исчез Хатаевич, после него — Марголин. С ними исчезли все их товарищи, все их родные.

Мэтр Гейцман: Что вы знаете о Татьяне Черновой, которую «Лэттр Франсэз» собирались выписать из России на процесс, называя ее «третьей женой Кравченко»?

Антонов: Она была агентом НКВД, как и ее сестра. Она никогда не была замужем за Кравченко. Я знал ее лично. Она руководила группой секретных сотрудников в нашем Драматическом театре. Режиссером был Макавейский, его жена играла, ее звали Мерцалова. Чернова за ними следила.

Председатель объявляет перерыв.

Антонов выходит, на глазах у него слезы. Жена его, ожидавшая на лестнице, вытирает ему их платком.

Инцидент

После перерыва Антонова опять вызывают к барьеру. Ему читают ноту советского правительства, обвиняющего его в военных преступлениях, и спрашивают, что он может на это возразить. Там он назван агентом Гестапо, о нем говорится, что он присутствовал при расстрелах, что присвоил себе добро расстрелянных, и торговал им.

Председатель: У нас нет его досье. Он только свидетель. И даже время всех этих происшествий нам в точности неизвестно. Пусть ответит покороче.

Антонов: Это очередная ложь советской власти.

Неожиданно выясняется, что Антонов живет вовсе не в американской зоне, где, как говорил мэтр Норманн, никаких серьезных чисток не было, а во французской зоне. (Движение в публике.)

Мэтр Гейцман: Вас допрашивали французы? Назовите кого-нибудь из контрольной комиссии.

Антонов: Полковник Рош.

Мэтр Изар делает выводы из этого показания.

Оказывается, французы чистили лагеря Ди-Пи в своей зоне, да еще в присутствии представителей советской власти! Тем самым окончательно необоснованным он называет обвинения советской ноты, предъявленные всем свидетелям.

Адвокат «Л. Ф.» Матарассо считает, что, если Антонов при немцах мог путешествовать с багажом по железным дорогам, то он явно — коллаборант.

Мэтр Гейцман: Меня самого перевозили из лагеря в лагерь в Германии, и у меня был багаж! Что же, я тоже был коллаборант?

Из дальнейших показаний Антонова выясняется, что немцы его препроводили сначала в Шаково, а потом в Бреславль, и что в 1914 году он был на фронте… — во Франции!

Мэтр Нордманн: А мы знаем другое…

Мэтр Изар: «Лэттр Франсэз» получают сведения прямо из советского посольства!

Но в это время полковник Маркие желает очной ставки со свидетелем.

Полк. Маркие уже выступал. Это — глава репатриационной миссии в Москве, отозванный французским правительством после ликвидации Борегара. Он выходит из зала к барьеру и становится рядом с Антоновым.

Мэтр Изар (громко): Он вовсе не полковник! У него нет никакого права!

Маркие желает спросить Антонова, знал ли он в Днепропетровске коллаборантов, военных преступников?

Антонов: Нет. Вам их лучше знать.

Маркие: Что это за комиссия? Что это за полковник Рош?

Антонов: Полковник Рош — наше начальство до сих пор!

Маркие протестует: Все это ложь!

Мэтр Изар: Я заметил, что все, что делают французы, Маркие называет ложью. Он не имеет права! Он должен идти на свое место!

В это время Вюрмсер бросается вперед и кричит что-то. Мэтр Изар и мэтр Гейцман отвечают, все адвокаты встают со своих мест: вокруг Антонова и Маркие, которые продолжают стоять в центре, начинается горячий спор, слышны ругательства.

Кравченко: г. председатель, обратитесь к французским властям и вы все узнаете…

Но Вюрмсер опять кричит что-то и Кравченко бросается к нему. Жандарм преграждает ему дорогу.

Кравченко (Вюрмсеру): Вы получаете документацию из советской полиции, а я из французской зоны!

Все кричат. Мэтр Изар требует, чтобы Маркие ушел.

Председатель считает, что очная ставка кончена. В общем шуме Антонова отпускают.

Жена Антонова

Маленькая блондинка, жена Антонова, рассказывает об аресте своего первого мужа. Он был коммунист, выдвиженец. Но это не помогло. Он погиб во время чистки. Она тоже была арестована, как жена инженера. Тюрьма была полна «жен». Она перечисляет Матвеева, Марголина, Филиппова, — всех, кто стоял во главе треста, и кто был арестован и сослан.

Затем идет потрясающий рассказ о сидении в тюрьме, о том, как три женщины спали на одной узкой кровати, как водили на допросы, как отправляли детей в детдома.

Мэтр Нордман: Это все пропаганда наци!

Мэтр Изар: Вы же знаете, откуда она. Вам даны документы.

Кравченко: Слушайте, слушайте!

Антонова перечисляет еще погибших: Вишнева, Крачко, Акулова…

Кравченко: Имейте мужество слушать до конца!

Антонова продолжает трагическую повесть своей жизни. Когда пришли немцы, она была одна и ей не к кому было пойти, не с кем посоветоваться. В это время она познакомилась с Антоновым.

Нордман: А как вы оказались здесь?

Антонова: Мы написали мэтру Изару, когда узнали, что будет процесс.

Мэтр Изар: У нас 5 000 таких писем получено!

Васильков и его семья