Дело кремлевских врачей: как готовилось убийство Сталина

Нынешние интерпретаторы истории утверждают, что о Тимашук вспомнили после письма старшего следователя следственной части МГБ СССР по особо важным делам подполковника М.Д.Рюмина, переданного Сталину 2 июля 1951 года Г.М. Маленковым. Самое интересно, что в заявлении Рюмина о письме Тимашук ничего не говорится: в письме вообще нет слов о Жданове, нет и ни одного слова о Тимашук. Более того, если это так, то почему тогда более года вплоть весны до 1952 г. ничего не было предпринято по вызову Тимашук, по допросу Виноградова и Егорова? Поэтому мне это объяснение кажется надуманным.

Правда в письме Рюмина содержалось одно положение: «Среди врачей несомненно существует законспирированная группа лиц, стремящихся при лечении сократить жизнь руководителей партии и правительства. Нельзя забывать преступления таких известных врачей, совершенные в недавнем прошлом, как преступления врача Плетнева и врача Левина, которые по заданию иностранной разведки отравили В. В. Куйбышева и Максима Горького. Эти злодеи признались в своих преступлениях на открытом судебном процессе, и Левин был расстрелян, а Плетнев осужден к 25 годам тюремного заключения».

Те же слова воспроизведены 13 июля 1951 г. в докладе комиссии ПБ в составе Маленкова, Берия, Шкирятова и Игнатьева говорилось, что «среди врачей… существует законспирированная группа лиц, стремящихся при лечении сократить жизнь руководителям партии и правительства».

Согласно показаниям Власика, 17 июля 1951 г. будто бы поступило сообщение от агента в Главное управление Охраны, где сообщалось о подозрительном волнении Егорова. Власик утверждал в своих показаниях, что 17 июля 1951 г. он дал указание Егорову подготовить материалы по делу Жданова и по письму Тимашук. Для ведения наблюдения были завербованы другие врачи Агент «Львов» — радиолог и «Владимир»- хирург. Они стали давать материалы на своих коллег.

Костырченко предполагает, что летом 1951 г., когда был арестован министр МГБ Абакумов, «Власик, почувствовав опасность, не только изъял у Егорова все документы, связанные с разбирательством жалоб и заявлений Тимашук, пытаясь тем самым утаить их от нового руководства МГБ, но потом доложил Сталину, что никаких оснований подозревать кремлевских медиков не существует». Была проведена проверка материалов офицером Масленниковым и материалы ее были посланы осенью в ЦК, но тогда, в 1951 г., Сталин был на юге.

Арестованный офицер МГБ Масленников свидетельствовал, что во время оперативного совещания Главного управления Охраны, состоявшегося 30 июля 1951 г., вопрос подтверждения обвинений Тимашук против Егорова открыто поднимался. По словам, Масленникова, в то время не ясно было ли доведено ли содержание письма до сведения ЦК (Сталина). Никто не предполагал, что кто-то ещё знал о письме, но никто также не знал, что Сталин о нём не знал. В конце совещания Власик сообщил, что заявление Тимашук находится в ЦК. Офицеры хотели узнать, видел ли Власик письмо Тимашук и сообщение Юриной. Он им сказал, что видел. Масленников также спросил Власика, почему нет указаний о дальнейших действиях по проверке сообщения Юриной. Власик ответил уклончиво. Когда участникам совещания сказали, что Абакумов и ЦК знали о заявлениях Тимашук и о сообщении Юриной, у собравшихся остались сомнения во всём этом. Они знали о письме ЦК от 11 июля 1951 г. (помните, там было цитирование слов из доноса Рюмина о законспирированной группе врачей-вредителей), и это стимулировало их интерес к делу Тимашук.

Однако вся эта информация не отвечает на главный вопрос — что же заставило офицеров начать проявлять интерес к письму Тимашук? Возможно, постановление ЦК ВКП(б). Однако некоторые исследователи утверждают, что причиной назначения комиссии по проверке правильности лечения Жданова были показания Карпай.