Дело Кристофера

А теперь о приятном. Мое платье стоит целое состояние. Оно не пышное, кружевное и выглядит так, буквально стекает по моему телу на пол, оставляя за собой длинный-длинный шлейф, который ныне подметает пол, так как идея позвать Марион и остальную часть семьи Керри погибла под гнетом моей нерешительности. Сложную прическу я делать не стала — ограничилась новым цветом волос (лунное сияние, называется… стоп, вы же не подумали, что я на радость некоторым превратилась в шатенку снова? Вот еще!), и теперь фата держится на двух заколках, коими подколоты волнистые пряди, а все потому, что нужна она исключительно для изначального выпендрежа и мне одной, а меня одну все и без лишних сложностей устраивает.

Все совсем не так, как в прошлый раз. Не нервно, в своем темпе, без репетиций и газетчиков. Я настолько уверена в правильности своего решения, что мне не нужны другие люди, чтобы претворить в жизнь задуманное. Даже Керри, которая казалась настолько необходимой раньше. Что там, мне бы и одного лишь Шона хватило… эм, ну и священника со свидетелями. Остальное — декорации, их присутствие приятно, но не обязательно.

— Выглядишь счастливой, — говорит папа, ласково улыбаясь и накрывая рукой мою ладошку.

— Я счастлива, — киваю я.

— Ты и должна быть.

Когда мы подходим к массивным дверям, Селия проскальзывает внутрь, и до нашего слуха доносятся первые аккорды музыки. Не марша Мендельсона. Ненавижу его. Никогда не являлась фанатом, а теперь он и вовсе ассоциируется с худшим днем всей моей жизни. С Ашером. И Керри. На этот раз я выбрала менее претенциозную мелодию. Попыталась понять, что именно является нашим с Шоном. Думаю, это было правильным решением, ведь мы не самая банальная парочка.

Гостей на церемонии так мало, что они поместились на первых двух рядах лавочек. Нет ни строгой рассадки людей, ни правил поведения. Думаю, сегодня Селия Штофф оказалась в своем персональном аду. Закусываю щеки изнутри, чтобы не улыбнуться. Черт возьми, разве я не должна думать о возвышенном и прекрасном? Невесты должны быть счастливыми, эфемерными, а я рассуждаю про себя об одержимости Селии порядком. Конелл — все еще Конелл — соберись немедленно!

Наконец, решаюсь перевести взгляд на своего ректора. Немножко боюсь, совсем чуть-чуть, и это связано не с Шоном, а с воспоминаниями о том, как все сломалось в прошлый раз. Да, виноват в случившемся с Керри был не Ашер, и не свадьба с ним, но сердце считает иначе…

Однако, на этот раз никаких дурных предзнаменований нет и в помине. Шон выглядит отлично, что, вообще-то, ни разу не ново. Он всегда хорошо одет — должность обязывает, — и всегда так же невозмутим, как сейчас. Невозмутимость. Это совсем не то, что обычно невеста ждет от своего нареченного. Но меня она успокаивает. Если Шон уверен в том, что делает, — фигушки его свернешь с цели. Как мне было сказано? С его характером придется мириться, многое списывая на врожденные чудачества. Ну и ладно, в общем-то, и я не ожидала, что его сразит мой свадебный наряд. Не думаю, что доживу до тех времен, когда он скажет «классно выглядишь, Джо, это кружево ручной работы?».

Внезапно меня за руку начинают чуть-чуть тянуть, и приходится выплыть в реальность и начать реагировать на происходящее адекватно.

— Все, Джо, — шепчет папа, наклоняясь, чтобы меня приобнять. — Дальше ты одна.

Помни, мы с мамой тебя очень любим.

Итак, друзья мои, мы собрались здесь, чтобы доказать всем и каждому, что они были неправы. И зловредная разлучница Пани, и странным образом вбивший между нами клин Ашер, и Роберт Клегг, уверенный на все сто, что ничего иного, нежели журнальный столик, Картера и Конелл ожидать и не могло… Но вот мы здесь, перед алтарем. Он и я. Чтобы даль клятву уважать друг друга до конца своих дней, втайне ненавидя светлые волосы и привычку от нечего делать хвататься за бутылку, с трудом вынося истерические припадки, совместные перелеты и многое-многое другое. Легко не было и навряд ли когда-либо будет, но самое лучшее с неба и не падает. Стоит согласиться.

Как только эту мысль я доношу и до священника (ну, чуть более коротко и емко), Шон хватает меня за талию и жадно целует. Осталось только заставить присутствующих отвернуться, а то, ну, не целомудренно оно как-то. Наконец, когда этот поцелуй становится уже просто до неприличия долгим, и мой мозг на мгновение включается, я отстраняюсь и обнаруживаю, что на лицах гостей глупые-глупые улыбочки а-ля «теперь мы все-все про вас знаем»! Приходится сделать вид, что юбка ну уж очень длинная, и я только сейчас это заметила и очень заинтересовалась.

Ресторан выкуплен до самого вечера, а лично мне в такой компании находиться достаточно длительное время страшно. Я надеюсь, Шон не станет прятаться от моей мамы в туалете, и я смогу воспользоваться имв качестве щита от особо надоедливых.