Дело о бананах

Сведения, полученные полковником Монтехо от О'Тула (после его поездки в Вашингтон) и от вернувшегося из Сан-Хосе капитана Прьето, позволили панамской контрразведке внести серьезные коррективы в план операции «Дело о бананах» и сосредоточить внимание, все усилия на предотвращении террористической акции заговорщиков. Была усилена персональная охрана президента, главы правительства и членов кабинета министров. На границах Панамы, в морских и авиационных портах ввели строжайшую проверку документов всех приезжающих. И всё-таки, несмотря на принятые меры, никого подозрительного заметить так и не удалось. Сложнее, разумеется, дело обстояло с Зоной канала: её обитатели пользовались правом экстерриториальности и попадали в Бальбоа-Хайтс или на военные базы, минуя панамских пограничников и таможенные власти. О проверке же лиц, прилетавших на американские аэродромы, не могло быть и речи.

Но Бартоломео Монтехо в панику не впадал и не унывал. Он надеялся, что сотрудникам департамента Хе-дос в ближайшее же время удастся напасть на след «егерей» и сорвать запланированную ЦРУ «большую охоту» в Панаме. Его уверенность передалась и другим участникам операции по обезвреживанию заговорщиков.

— Видишь, сынок, — сказал как-то Иселю полковник Монтехо, — нам удалось опередить наших противников, и сейчас по всей Латинской Америке бушует буря. Люди во многих странах на континенте с беспокойством следят за развитием событий и у нас, и в Гондурасе, и в Коста-Рике. Так что реакции совсем непросто решиться на открытое выступление. Да ты прочти, прочти, — он пододвинул капитану газету.

В передовой статье колумбийской «Боготано» от 7 июня, озаглавленной «Народы Латинской Америки, будьте бдительны!», говорилось: «Не исключено, что в ближайшие дни телетайпы разнесут по всему миру сообщения о переворотах в Панаме, Перу, Гондурасе и Коста-Рике, правительства которых проводят независимую политику, защищают свои национальные интересы и природные богатства и потому не нравятся „Чирики лэнд“, „Стандард фрут“ и другим монополиям-янки. Народы Латинской Америки должны совместными действиями противостоять заговору правых…»

— Теперь-то ты осознал, голубчик, как важна была твоя миссия в Сан-Хосе? Вот и прекрасно. За успешное её выполнение я отменяю свой прежний приказ о месяце домашнего ареста. Ясно?

— Так точно, господин полковник!

— Ну, а если нам удастся осуществить задуманное и к двадцать пятому числу завершить операцию, придется, видно, представлять тебя к майорскому званию. К свадьбе, как раз.

— До этого ещё дожить надо, господин полковник.

— Будет, будет так мрачно смотреть на жизнь. Доживешь. И ещё меня сменишь в этом кресле, — полковник грустно улыбнулся, махнул рукой: — Ладно, ступай с богом!

Через два дня после этого разговора Исель Прьето получил заказную бандероль из Тегусигальпы. Разорвав пакет, капитан высыпал на стол содержимое. Там оказались открытки с видами Неаполя, Капри, Рима, Милана и четыре конверта, надписанных по-французски незнакомым бисерным почерком. Исель еще раз заглянул в пакет и увидел, что внутри приклеился листок бумаги. Это была записка от Фрэнсиса О'Тула:

«Дорогие, друзья! Мы постепенно обживаемся на новом месте. Устроились неплохо. Но довольно непривычно и скучно здесь без близких, без друзей. Работы немного. Собираю материалы для книги (эта строчка дважды жирно подчеркнута). Надеюсь, Исель, кое-что смогу скоро тебе переслать. А пока ознакомься с тем, что я получил из Италии от нашего неугомонного Леспер-Медока. Мы часто вспоминаем вас. Обнимаем. Фрэнк и Глория».

Разложив открытки и письма в соответствии с датами на штемпелях отправления, капитан достал портативную пишущую машинку. Пристроил её на журнальном столике подле дивана, где, уютно свернувшись, Клодин читала какой-то старинный роман.

— Клод, помоги мне, пожалуйста! Я во французском не силен, а тут ещё от руки…

— Охотно, милый! О чём ты говоришь!

Эпистолярные «труды» Жака Леспер-Медока, если отрешиться от их витиеватости и пристрастия автора к красивой позе, и впрямь были прелюбопытнейшими.