Эрл Стенли Гарднер

«Дело о мрачной девушке»

1

Девушка проскользнула в кабинет мимо секретарши, открывшей для нее дверь, и огляделась. По глазам посетительницы было видно, что ее что-то тревожит.

Секретарша тихо прикрыла дверь. Девушка села в старомодное черное кожаное кресло с высокой спинкой, положила ногу на ногу, натянула юбку на колени и повернулась к двери. Через минуту она приподняла юбку на дюйм или два, пытаясь добиться определенного эффекта, затем откинулась назад, разбросав по плечам золотистые волосы, которые выгодно контрастировали с блестящей черной кожей кресла.

Она смотрелась трогательно и беззащитно в просторном кабинете. Тем не менее, в ее облике было что-то нарочитое, наводящее на мысль о специально создаваемом впечатлении. Поза была слишком тщательно продуманной, а беззащитность слишком ярко выраженной.

По любым меркам она могла бы считаться красивой: шелковистые волосы, большие темные глаза, высокие скулы, пухлые губы, невысокого роста, с прекрасной фигурой. Сразу же становилось ясно, что она следит за собой. Однако выражение лица не менялось: казалось, она абсолютно отрешилась от действительности и как бы отгородилась невидимой стеной от окружающего мира.

В кабинет вошел Перри Мейсон. Сделав два шага, он остановился и внимательно осмотрел девушку, не упуская ни одной детали. Она выдержала его взгляд, не изменив ни положении тела, ни выражения лица.

— Вы — мистер Мейсон? — спросила она.

Мейсон, не отвечая, обошел письменный стол и опустился во вращающееся кресло.

Перри Мейсон производил впечатление большого сильного человека. Он не был полным, но от него исходила внутренняя энергия. Посетительница увидела широкоплечего мужчину с грубыми чертами лица и с прямым взглядом серых глаз. Эти глаза часто меняли выражение, однако лицо всегда оставалось спокойным. В этом человеке не было ничего кроткого и смиренного, сразу же становилось ясно, что это борец, причем борец, который может сколь угодно долго выжидать удобный момент для нанесения сокрушительного удара и нанесет его именно тогда, когда получит наилучший эффект, а сам при этом не будет испытывать ни малейших угрызений совести от содеянного силой своего ума.

— Да, я — Перри Мейсон, — подтвердил он. — Чем могу быть вам полезен?

Темные глаза девушки с опаской изучали адвоката.

— Меня зовут Фрэн Челейн.

— Фрэн? — переспросил адвокат, повысив голос.

— Уменьшительное от Фрэнсис.

— Понятно. Чем могу быть вам полезен, мисс Челейн? — повторил Мейсон свой вопрос.

Девушка не отводила взгляд темных глаз от его лица. Она начала водить указательным пальцем по ручке кресла, выбирая неровности на коже. В этом ищущем жесте, казалось, бессознательно отражалось ее внутреннее состояние.

— У меня есть кое-какие вопросы по завещанию, — заявила она наконец.

Выражение уверенных и спокойных глаз Перри Мейсона не изменилось.

— Я не занимаюсь завещаниями, — сообщил он. — Я — судебный адвокат, специализируюсь на ведении дел в суде, предпочтительно перед присяжными. Двенадцать человек на скамье присяжных — и ты должен доказать им свою правоту, вот как я работаю. Боюсь, что не смогу вам помочь.

— Но дело, возможно, дойдет до суда, — сообщила она.

Он продолжал спокойно разглядывать ее, не меняя выражения лица.

— Оспаривание завещания? — спросил адвокат.

— Нет, — ответила девушка, — не совсем оспаривание. Я хочу кое-что узнать о положении, касающемся распоряжения имуществом в пользу другого лица.

— Наверное, будет лучше, если вы зададите мне конкретный вопрос о том, что хотите выяснить, — заметил адвокат.

— Предположим, определенное лицо умирает, — начала она, — и оставляет завещание, в котором есть пункт, что наследник по этому завещанию…

— Хватит, — перебил Мейсон. — Вас интересует именно этот пункт?

— Да.

— Тогда расскажите мне факты, а не ходите вокруг да около.

— Это завещание моего отца. Его звали Карл Челейн. Я — единственный ребенок.

— Вот так-то оно лучше, — улыбнулся Мейсон.

— По завещанию я должна получить большую сумму денег, где-то около миллиона долларов.

Перри Мейсон насторожился.

— И вы думаете, что состоится суд? — спросил он.

— Не знаю. Надеюсь, что нет.

— Продолжайте, — предложил адвокат.

— Деньги не перешли прямо ко мне. Ими управляют по доверенности.

— И кто является доверенным лицом?

— Мой дядя, Эдвард Нортон.

— Понятно. Продолжайте.

— В завещании сказано, что если я выйду замуж до достижения двадцатипятилетнего возраста, у моего дяди есть право, на его усмотрение, предоставить мне пять тысяч долларов из траст-фонда, а оставшуюся часть передать благотворительным учреждениям.

— Сколько вам лет? — спросил Мейсон.

— Двадцать три.

— Когда умер ваш отец?

— Два года назад.

— Значит, завещание уже было утверждено, а собственность распределена?

— Да, — кивнула она.

— Если положение, касающееся управления собственностью по доверенности, утверждено и апелляция не была подана, то никакое оспаривание судебного решения путем дополнительного иска невозможно, кроме как при исключительных обстоятельствах.

Она снова начала водить указательным пальцем по ручке кресла.