Дело о небрежной нимфе. Показания одноглазой свидетельницы. Дело о пленительном призраке

— Вы слышали голос обвиняемой Миртль Ингрем Фарго? — спросил Гамильтон Бюргер.

— Да, сэр.

— Вам не показалось, что голос обвиняемой чем-то отличается от голоса женщины, которую вы доставили на автобусную остановку в Бэкерсфилд?

— Нет, сэр, мне этого не показалось.

— Можете приступить к допросу, — сказал Бюргер.

— Так вам не показалось, что их голоса несхожи? — спросил Мейсон.

— Нет, сэр.

— А чем они похожи?

— Да, в общем-то, они звучат примерно одинаково.

— Но вы не можете утверждать, что это один и тот же голос?

— Нет, наверняка не могу.

— Вы, в общем, не можете опознать ту женщину по голосу, не так ли?

— Ну… я сказал уже: я не заметил несходства между их голосами.

— Я вижу, — сказал Мейсон, — вы тоже имели беседу с Гамильтоном Бюргером, не правда ли?

— Да, конечно, я рассказывал ему то, что мне известно.

— И он спросил вас, не смогли бы вы опознать обвиняемую по голосу, так? А вы ответили, что смогли бы?

— Да.

— И тогда он сказал вам: «Я собираюсь вызвать вас в качестве свидетеля и спросить, чем отличаются друг от друга голоса этих женщин, а вы можете ответить, что они ничем не отличаются». Так это было?

— Я… не помню точно.

— Но это Гамильтон Бюргер посоветовал вам сказать, что вы не замечаете различия?

— Да.

— У меня все, — сказал Мейсон.

— И у меня все, — сказал Гамильтон Бюргер. — Моя следующая свидетельница — миссис Ньютон Мейнард, и я надеюсь, мистер Мейсон, что вы будете допрашивать ее так же подробно.

Когда миссис Мейнард выступила вперед, все. обратили внимание, что ее левый глаз забинтован. Она протянула вперед правую руку и поудобнее устроилась на свидетельском месте.

Гамильтон Бюргер задал ей несколько предварительных вопросов, а затем осведомился:

— Где вы находились двадцать второго сентября этого года?

— Утром я была в Лос-Анджелесе, а вечером — в Сакраменто.

— Каким образом вы ехали от Лос-Анджелеса до Сакраменто?

— Автобусом «Пасифик грейхаунд».

— Вы можете сказать нам, в котором часу вы выехали из Лос-Анджелеса?

— Да, могу, сэр, в восемь сорок пять.

— И в котором часу вы прибыли в Сакраменто?

— Примерно десять минут одиннадцатого вечера. По расписанию мы должны были быть в Сакраменто в пять минут одиннадцатого, но опоздали на пять минут.

— Беседовали ли вы во время этой поездки с обвиняемой Миртль Ингрем Фарго?

— Да, сэр. Беседовала.

— Когда вы в первый раз ее увидели?

— Когда она вышла из такси в Бэкерсфилде.

— До этого вы ее не видели?

— Нет, сэр.

— Вы были в автобусе на пути между Лос-Анджелесом и Бэкерсфилдом?

— Да, сэр.

— Была ли обвиняемая в автобусе на этом отрезке пути?

— Нет, ее не было.

— Вы уверены в этом?

— Да, совершенно уверена. Она приехала на автобусную станцию в Бэкерсфилде на такси. На ней была вуаль, а за рулем такси сидел мужчина, который только что давал показания.

Миссис Мейнард сжала губы с видом уверенной в своей правоте добродетели и взглянула на Мейсона так, будто хотела сказать: «Ну, принимайтесь-ка за дело. Посмотрим, как вы со мной справитесь».

— Вы разговаривали с обвиняемой? — спросил Бюргер.

— Да, сэр. Разговаривала.

— Долго?

— Да, сэр.

— Сможете вы рассказать суду, как это получилось?

— Дело в том, что по натуре я довольно любопытна. У меня общительный характер. Когда я путешествую, мне всегда хочется узнать что-нибудь новое, расширить свой кругозор. Но если я буду просто сидеть и ни с кем не общаться…

— Мы понимаем, — прервал ее окружной прокурор, — но, пожалуйста, давайте не будем уклоняться от темы, миссис Мейнард. Расскажите нам, как случилось…

— Но я об этом и говорю. И, пожалуйста, не перебивайте меня, — огрызнулась миссис Мейнард.

В зале раздались смешки, а судья широко улыбнулся.

— Продолжайте, — смущенно сказал Гамильтон Бюргер, — но, если можно, покороче.

— Мы сберегли бы гораздо больше времени, если бы вы не перебивали меня, — отрезала она. — Так на чем я остановилась? Ах да. Когда я увидела, как эта женщина выходит из машины под густой вуалью, это заинтересовало меня, и я стала за ней наблюдать. Женщина вошла в туалетную комнату и вышла оттуда уже без вуали. Когда мы садились в автобус, я заговорила с ней, а после того, как некоторые пассажиры вышли в Фресно, у меня появилась возможность сесть рядом с ней. Я так и сделала и начала с ней разговаривать. Признаюсь, мне хотелось о ней побольше разузнать, а главное, выяснить, почему она была в густой вуали.

— Вы спросили ее об этом? — осведомился Бюргер.

— Пыталась, но не представился случай. Когда я стала задавать ей наводящие вопросы, она сказала мне прямо в глаза, что едет в этом автобусе от самого Лос-Анджелеса, и я подумала: «Ах ты, врунья эдакая. Ты…»

— Неважно, что вы подумали, — остановил ее Бюргер, но в его тоне явно прозвучало торжество. — Рассказывайте только то, что она вам говорила.

— Я это и делаю. Помнится, я сказала сперва, что не хочу лезть в ее личные дела, но очень любопытна по натуре, а она ответила, мол, это ничего, она совсем не возражает, она даже рада с кем-то поговорить. До меня с ней рядом сидел мужчина, ехавший из Лос-Анджелеса, и от него так разило спиртным, что ей чуть было не стало дурно.