Дело о продаже Петербурга

Кузьмич закивал головой и поспешил к выходу. Через некоторое время Алексей услышал далекое: «Никого-о не-ет!» Он выхватил из-под себя гранату, в два прыжка преодолел расстояние к месту, откуда можно было достать окно, со всей силы кинул гранату в стекло, а сам присел, перекатившись поближе к стене. Через мгновение на улице грохнул взрыв, и посыпались осколки из оставшихся окон.

Алексей направился к выходу, около которого лежали сержант и прапорщик. Оказалось, за первого можно не беспокоиться — голова была цела. Что же касалось сотрясения мозгов, то «были бы они у тебя — обязательно сотряслись, — неприязненно подумал Нертов, пару раз хлопнув Гену по щекам. — Но и так скоро оклемаешься». И правда, сержант застонал и, приоткрыв глаза, тупо уставился на задержанного.

— Не волнуйся, земляк, я уже позвонил, — заверил тот помдежа и направился в сторону безвольно привалившегося к стене прапорщика.

В дежурку ввалился запыхавшийся Кузьмич. Он бормотал, что собирался еще в прошлом году на пенсию, как чувствовал беду, но остался, хотел полностью выслугу заработать. Но заработал вместо этого ЧП.

Впрочем, бормотание не помешало капитану помочь расстегнуть одежду на груди пострадавшего, чтобы найти рану и оказать первую помощь. Однако вся помощь в конечном итоге свелась к обещанию дежурного налить коллеге стакан после «разбора полетов» — на груди милиционера оказался бронежилет, так что выстрелом прапорщик был лишь слегка контужен, но пуля не смогла насквозь пробить спецзащиту.

Капитан, посмотрев на распростертого посреди дежурки детину, обратился к Алексею:

— А ты его не того?.. Не убил?

— Жить будет, придурок. Минут через несколько очухается, — Нертов попытался снять бронежилет с прапорщика. Но Кузьмич вдруг достал из широкого кармана наручники и, взяв юриста под локоть, потянул в сторону:

— Слышь, парень, как тебя там?.. Я не знаю, во что ты влип, но минут через десять-пятнадцать пойдет электричка на Питер. До станции полкилометра по дороге направо…

Затем капитан, ссутулившись, отвернулся и, позванивая наручниками, направился в сторону нокаутированного Нертовым детины.

— Кузьмич, — окликнул его Алексей, — я, правда, не поджигал дачу. И дел на мне никаких не висит. Просто на допрос, как свидетель, вовремя не пришел. Но я вернусь. Обязательно…

Капитан как-то странно закивал головой, но Нертов уже не видел этого, ибо выскочил из дежурки и побежал в сторону станции, надеясь поскорее вернуться к Миле и друзьям.

Глава третья. ЯРОСТЬ

— Вы не представляете, Леша, что это за люди, — вдова Раскова еле сдерживала слезы, и Нертов чувствовал это даже через телефонную трубку. — Вы не представляете! Они убили моего мужа, а теперь угрожают мне. Они откуда-то узнали, что я к вам обратилась, и вот результат! Я больше так не могу…

Алексей, слушая Клавдию Александровну, все больше хмурился. Судя по ее сбивчивому рассказу, выходило, что темные силы, с которыми он боролся последнее время, пошли ва-банк: вдову Раскова подстерегли на лестнице какие-то ублюдки и, втолкнув в квартиру, пообещали сделать с ней то же, что с покойным мужем, только более изощренным способом. При этом насмерть перепуганной женщине пообещали жизнь, если она откажется от поисков убийц и, главное, вернет органайзер, из-за которого погиб Леонид Павлович. Развеяв недоумение Клавдии Александровны, один из бандитов объяснил, дескать, искомая вещь в сейчас хранится у Нертова. А раз уж он нанят вдовой, то в ее же интересах попросить вернуть органайзер по-хорошему.

Первым желанием Алексея, узнавшего об этом, было позвонить ГУВД или, собрав людей из агентства Арчи, броситься на выручку вдове. Но, подумав, он понял: все это не приведет ни к чему хорошему. ГУВД без достаточных оснований («голое» заявление вдовы в расчет не принималось) вряд ли что будет организовывать, да и не сможет надолго приставить телохранителей к вдове бывшего начальника уголовного розыска. Последнее касалось и ребят из конторы Иванова: никаких гарантий для безопасности Клавдии Александровны. Сама вдова Раскова тоже явно смирилась со всем и теперь умоляла лишь, чтоб бывший стажер ее мужа помог сохранить ей жизнь.

Нертов чувствовал, что дело давно приняло серьезный оборот и в него следовало не втягивать новых людей, а наоборот — выводить их из-под удара. «В конце концов, — подумал он, — на фиг мне сдался этот органайзер? Все равно копии уже сняты и с блокнота, и с записной электронной книжки, а главное, со злополучной дискеты. Так пусть эти друзья подавятся своей информацией». Но всего этого женщине он не сказал, а лишь пообещал достать из укромного места и ближе к вечеру привести требуемую вещь.

— Вы только никому дверь не открывайте, а когда позвонят, как обещали, по телефону, назовете вокзал и номер ячейки, куда я положу органайзер. Только не открывайте дверь, — повторил он еще раз на прощание…