Дело о продаже Петербурга

Никто из участников движения не догадывался, какой опасности они избежали. Женька водила прекрасно, однако на этот раз слезы мешали обзору. Ее лицо дергалось, и девушка шептала:

— Николя… Николя… Мой милый… Мой единственный… Как эти подонки посмели… Я убью их…

Лишь приблизившись к знакомым местам, она вытерла слезы. Время соплей кончилось, впереди ждал бой!

Женевьева была на прибрежной вилле лишь один раз, причем, если приехала туда днем, то отбыла в темноте. Однако ярость обострила и без того крепкую память. Поэтому она без труда сообразила, где надо свернуть с Верхне-Суздальского шоссе, чтобы через полминуты оказаться возле высоких ворот, за которыми она имела неприятное знакомство с убийцей Николя.

Ворота «жигуль» вынес, почти не снижая скорости. Возле них могла быть охрана, поэтому Женевьева резко остановила машину и выскочила наружу.

Из будки выглянул высокий парень в давно вышедшем из моды малиновом пиджаке. С недоуменным лицом он направился к Женевьеве. Сделав еще два шага, охранник поднял правую руку, чтобы покрутить пальцами у виска. Правда, рука до головы не дотянулась. Более того, парень и представить себе не мог, что это последняя минута нынешнего года, когда он мог владеть рукой.

Через секунду несчастный лежал на земле, окровавленной мордой вниз. Он стонал и лелеял свою руку, как самую дорогую часть тела, нуждающуюся в особой заботе. И это было справедливо, ибо сломанная конечность и вправду требует покоя.

Не глядя в его сторону, Женевьева рванулась к дому. Первая жертва только распалила ее гнев. И все-таки, кое о чем вспомнив, она вернулась и выпустила из машины собаку. Мэй черным метеором вылетела на пожухлую траву и теперь неслась рядом.

Разумеется, из окон их разглядели. Первым на крыльцо вылетел парень в камуфляже, размахивая дубинкой. Видимо, он собирался как следует огреть ею Женьку, но в этом намерении не преуспел — вырвавшаяся вперед Мэй хватанула его за предплечье, сбила на землю. Женевьева нанесла «контрольный» удар — ногой в голову.

Рядом раздался хриплый лай — обернувшись, француженка увидела громадного среднеазиатского овчара, летевшего в атаку. Она дождалась, когда пес приблизится, чуть ушла в сторону, позволив мохнатому телу пролететь мимо, а по дороге, вписала кулак сзади между ушей. Кувыркнувшись в воздухе, собака свалилась метрах в четырех от Женевьевы. Тут же Мэй, бросив свою жертву, впилась в овчара.

Женька так и не поняла, к какому полу относился «азиат», но для Мэй в этот день разницы не было. Бросив быстрый взгляд — дело уже сделано, — Женевьева окликнула собаку и рванулась к дверям виллы, однако из-за бани выскочил рослый мужик, сжимавший в руках штык-лопату.

Бандит собирался опустить свое оружие с размаха на Мэй, поэтому Женьке пришлось рвануть на опережение. Она с разбегу прыгнула, отшвырнув нападавшего на размытое дождями костровище, где жарким летом жгли угли для мангала.

Мужик оказался еще таким живчиком: при падении он выронил лопату, однако тотчас снова был на ногах, держа в руках свое оружие. Он широко размахнулся им, и Женьке пришлось пригнуться; лезвие просвистело над ее головой, взъерошив волосы. Тотчас же последовал прямой выпад — но неудачно: Женевьева отклонилась, и оружие прошло рядом, чуть не коснувшись живота француженки. Девушка успела ухватить лопату за черенок возле рабочей части, но насладиться завершающим ударом не смогла. Бандит дико заорал и, выпустив оружие, упал. Мэй, про которую он забыл в борьбе с Женькой, хватанула его за пах. Девушка лишь успела ухватить собаку за заднюю лапу, когда она попыталась перебраться к горлу несчастного. Впрочем, мужику легче не стало: челюсти, легко переламывающие палки, сделали свое дело. Теперь ничего не мешало обоим проникнуть на виллу.

Они ворвались внутрь одновременно. Пролетев широкий холл, француженка оказалась в большой комнате, видимо, столовой. Там недавно трапезничали: накрытый стол был заставлен грязной посудой — салатниками, блюдами, соусниками, тарелками. Естественно, Женька смотрела не на посуду, а на троих мужчин, оказавшихся в комнате. В одном из них она узнала гостеприимного хозяина, с которым познакомилась на недавних шашлычках, остальные оказались незнакомцами, но всех ждала одинаковая участь. Женевьева пришла сюда мстить за любимого человека, и если владелец виллы не знал, что его охраняют подонки — это были его проблемы. Причем, проблемы очень серьезные.

Первым это понял ближайший гость. Рука Женевьевы, словно лапа разъяренной кошки, метнулась вперед и тут же возвратилась в исходное положение. Но от мимолетного прикосновения нижняя челюсть хрустнула и вылетела из замка. Кроме того, этот удар, сделанный одновременно с подсечкой, помог гостю удариться затылком о край стола, а затем — благополучно затихнуть на полу.