Дело о пропавшей России

Я не ангел. И в жизни своей делал немало такого, чего потом стыдился. Вот только женщин я никогда не бил. Наверное, и Карпенко с их быками — не абсолютное зло. Охотно верю, что даже в нашей Северной Пальмире есть люди значительно и опаснее, и злобнее этих индивидов. Но безнаказанность еще ни к чему хорошему не приводила. Они считают, что преподали «зарвавшимся писакам» урок? Урок в ответ не помешает и им самим.

Все это я постарался объяснить Маришке. Красноречие не подвело. Вчетвером мы разместились на огромной кухне квартиры Ясинских. Марина рассказывала, опера задавали вопросы.

— Марина, а вы могли бы написать заявление нам? Обо всем, что там произошло, в «Лаки чене»? — спросил Резаков.

Она отчаянно замотала головой.

— Я боюсь… нет, ради Бога, нет. Мне некуда уезжать. А они меня достанут!… — Ее передернуло от ужаса.

— Послушай, котенок, — я посмотрел прямо в ее зареванные глаза, — и Мартов, и Заборин натерпелись никак не меньше твоего, но ведь написали в РУБОП.

— Это их беда! Если бы я знала наверняка, что завтра Карпенко отправятся за решетку…

Ситуация была патовая. Два заявления, конечно, хорошо, но, зная связи братьев Карпенко в некоторых верхах города, можно было предположить, что этого может и не хватить для возбуждения уголовного дела, а уж тем более для ареста Карпенко. Даже если РУБОП сработает четко и задержит обоих: дня через три закончится 122-я (по 122-й статье уголовно-процессуального кодекса можно задержать на трое суток до предъявления обвинения), и они опять пойдут гулять на волю. Чтобы их засадить как следует, аргументы должны быть не просто железными, а стальными или даже титановыми.

— Что скажешь, Вадик? Есть шанс, что этих деятелей точно упакуют за решетку?

— Как в прокуратуре карта ляжет. — Он неопределенно пожал плечами. — Володя, ты же понимаешь, тут уже политика мешается.

— Какая, на хрен, политика — журналистов мутузить!

Тут меня словно током ударило:

— Вадик! А ведь уголовное дело можно возбудить и по факту газетной публикации!

Мы тут же составили план действий.

Я пишу статью, основываясь на собранных материалах, публикую ее и поднимаю шум в СМИ. Резаков по своим каналам со статьей и собственноручными показаниями потерпевших старается нажать на прокуратуру, чтобы возбудили дело, а братьев Карпенко отправили в «Кресты».

— Сколько тебе времени надо, чтобы написать? — спросил он.

Завтра вечером она будет готова. — Я прикинул сроки выхода нашей «Явки с повинной». — Либо в эту пятницу в нашей собственной газете, либо в следующий понедельник в «Новой».

— На следующий день после публикации Карпенко будут за решеткой. Как минимум, на трое суток, — но большой уверенности в голосе Резакова я не услышал.

Заявление Марина написала. Я не решился оставить ее одну дома. Выпроводив Резакова с Лагутиным, я остался утешать Маришку. Утешал полночи, да так, что утром едва не проспал на работу — на написание статьи оставалось часов пять.

***

В контору я влетел как ошпаренный.

Личный состав репортерского отдела был на месте, исключая Восьмеренко, который, по словам остальных, «только что был здесь, но куда-то испарился»…

Впрочем, к этим его исчезновениям я привык, только одного не мог понять, как ему так удается растворяться в окружающей обстановке без остатка. Ведь действительно, и стул за его компьютером еще не успел остыть, а самого нет, словно и не было никогда на этом свете.

— Витя, оставляю тебя за старшего! — Шаховскому в плане организации в нашем отделе я доверял больше, чем кому бы то ни было еще, — если уж он с братками «тамбовскими» несколько лет справлялся, то и с этой гопой управиться несколько часов сможет. — Я выполняю ответственное спецзадание… в стенах нашего Агентства. Если что экстренное, я — у расследователей. Мне нужно несколько часов плотно поработать. Ясно?

Шаховский заверил, что будет бдеть.

Девушки: Горностаева с Завгородней (Света наконец-то соизволила объявиться на работе) — согласно закивали головами. Будем надеяться, что сегодня нас минуют взрывы в казино, убийства депутатов и падения самолетов. С остальным мой отдел мог прекрасно справиться и без меня.

Теперь предстоял еще один сложный и щекотливый момент. Необходимо было обработать Колю Повзло, чтобы несуществующий пока материал поставил либо в «Новую» газету, либо в «Явку с повинной».

С Колей я в последние несколько месяцев старался пересекаться как можно реже и только по крайней необходимости. Сейчас необходимость была наикрайнейшей.

Тук— тук… Я отстучал дробь по двери кабинета соперника в сердце моей законной супруги и правой руки нашего великого шефа.

— Николай Степанович, вы на месте? — не дожидаясь положительного ответа, я шагнул через порог.

Повзло был в кабинете.

— Николай Степанович, не откажите в милости пристроить статейку о бесчинствах двух небезызвестных вам граждан.

— Кого еще? — Коля сделал стойку, словно спаниель при виде низко летящей утки.

— Братанов Карпенко. — Я в красках пересказал Повзло историю с воспитанием четырех журналистов. — Только надо напечатать это все в ближайшие дни. Сможем?