Дело о пропавшей России

— Василий Алексеевич, родной, это Соболин звонит. Умоляю, Мартов у вас появится, задержи его. Он мне позарез нужен.

— Да он здесь уже, в очереди за деньгами стоит.

— Не дай ему уйти, я через две минуты подбегу.

Бежать было недалеко. Я еще успел залететь в магазинчик на первом этаже Лениздата и купить там бутылку водки — для Мартова лучшей приманки не было. А вот и сам Толик, порывающийся вырваться из объятий Боборыкина, который всеми правдами и не правдами пытался его удержать. Надо было срочно действовать.

— Вася, Толя! Какая встреча! — Я ринулся к ним навстречу, держа бутылку высоко над головой, словно переходящий приз. — У меня радость — книжка вышла.

Проставляюсь!

Конечно, это была ложь. Но нужен же был какой-то предлог, чтобы взять Мартова в свои руки. Толику, конечно, очень хотелось побыстрее смыться, — это по глазам его видно было. Но соблазн выпить на шару все же перевесил.

Наша троица поднялась в кабинет Боборыкина. Когда-то в этом самом кабинете начинал свой журналистский путь под псевдонимом Серегин наш незабвенный Андрей Викторович Обнорский.

Как память о тех временах, в кабинете криминального отдела сохранялся откидной лежак тюремного типа, на котором не раз коротал в свое время ночи Обнорский, огромный сейф, крашенный суриком, и металлическая входная дверь с вечно заедающим замком и хитрым ключом.

Мы расположились за столом. Боборыкин смахнул с него бумаги, вытащил из сейфа три стакана и целлофановый пакетик с бутербродами и огурцами (завтрак, собранный заботливой супругой).

Опрокинули по первой. Я нес какой-то бред о несуществующей книге, а сам все подливал и подливал Мартову, чтобы он дошел до нужной кондиции. Толик и правда вскоре поплыл и вполне созрел для дальнейшего. Да и бутылку мы уже приговорили.

Что ж, каштаны надо таскать из огня, пока они горячие.

— Спасибо, Вася, по гроб жизни тебе обязан. — Я подхватил под руку Мартова и повел его на улицу.

— А куда это мы? — Толик пытался проявить остатки здравого смысла, но я не дал ему этого сделать.

— Мартов, друг! — На самом деле я был не настолько пьян, как стремился это показать. — Ну его к черту, этого зануду Боборыкина. Ты один можешь понять томящуюся душу криминального репортера. Поедем, я угощаю.

— Куда поедем-то?

В ответ я только неопределенно махнул рукой. Машину мы поймали довольно быстро. Я впихнул Толика на заднее сиденье, сам сел рядом с водителем.

— На Чайковского, пожалуйста, между Литейным и проспектом Чернышевского.

Толик очень удивился, что мы вошли не в кафе, а в резные двери особняка, где раньше размешался райком КПСС, а теперь сидели борцы с организованной преступностью. Но сил сопротивляться у него не было. Я набрал по внутреннему телефону номер Резакова.

— Вадик, это Соболин. Я внизу. Со мной ценный груз. В смысле гость.

Мне очень помогло опьянение Мартова. Будь он трезв, давно бы сбежал.

А так он покорно позволил нам с Резаковым провести его в кабинет Вадика.

— Вот тебе живой укор тому, что оба твоих фигуранта (я имел в виду братьев Карпенко) до сих пор на воле гуляют.

Посмотри, что они с человеком сделали… — Я кивнул на обмякшую на стуле фигуру Мартова.

— Напоили, что ли, его?

— Нет, напоил его я. чтобы до тебя в целости довезти. А они его на Красненьком кладбище закопали.

— Хотели бы они его закопать, он бы с нами здесь не сидел сейчас. — Резаков смотрел на меня с недоверием.

— Не веришь, позвони территориалам, которые его вчера откопали. — Я протянул рубоповцу пачку распечатанных страниц со своим отчетом по всей этой истории:

— Здесь про остальных рассказано. Так что материалов даже не на одно уголовное дело хватит.

Вадик скептически взглянул на мое произведение, затем перевел взгляд на Мартова.

— Ну, терпила, рассказывай, как все было…

Толик поначалу уперся. Мол, действительно, забился на спор с приятелями, что проведет ночь на кладбище. Ну а они его, чтобы не убежал…

— Толя, хватит ваньку валять, — я тронул его за плечо, — этих твоих приятелей, поди, братьями Карпенко зовут…

Это замечание его добило. Да, на кладбище его закопали братки, работающие в службе безопасности у Карпенко. А сделали они это по прямому указанию самих братьев после того, как те приватно побеседовали с Толиком у себя в «Лаки чене».

НО

Рассказывал Толик подробно. Наконец фонтан красноречия у Мартова иссяк:

— Хочу в Москву податься на несколько недель, пересидеть там, пока все не уляжется…

— А вот этого не советую, — сказал Резаков.

— Вы меня, что ли, от этих отморозков защитите? — окрысился Мартов. — Что ж вы их до сих пор за решетку не отправили.

— Дай срок, отправим, — осадил его Резаков. — Ты лучше скажи: следователю на протокол все, что здесь рассказал, повторить сможешь?

Мартов сморщился.

— Да не трясись ты, сможем мы тебя от них спрятать, пока все не закончится, — убеждал его Вадик.

— А оружие мне дадут? Для самообороны… — Глаза у Мартова загорелись.

— Дадут… Догонят и еще дадут.