Дело о пропавшей России

— Светочка? А это Иратов беспокоит. — Я вздрогнула. — Жаль, Светочка, — продолжал Тимурыч голосом вкрадчивым и ироничным одновременно, — что мы так и не встретились, не посидели попросту, по-дружески. Но, знаете ли, «служба дни и ночи». Отбываю к новому месту назначения, так что увидимся мы теперь не скоро. Мне вас будет о-очень не хватать.

— Мне тоже, — прошептала я в трубку. Неужели его взяли? Все-таки хватило доказательств? А откуда же он звонит?

— Целую ручки, Светочка. Берегите себя. Маме кланяйтесь.

— До свидания, Тимур Тимурович.

— До свидания, Светочка.

***

Щиток оказался вскрыт, «зверья» на проводах не было. Стриженый исчез.

Только кучка окурков в песочнице говорила о том, что он был здесь. Я шла по улице счастливая, в распахнутом пальто, которое разлеталось и трепетало за мной, как плащ Ники. Совсем уже весеннее солнце грело лицо; черный снег, застывший гребнями волн вдоль дороги, на глазах превращался в веселые лужи.

В лужах плавало солнце. Я снова после двух недель кошмарного напряжения замечала, как мужчины смотрят на меня, оборачиваются вслед. Я шла как по подиуму. Я была свободна!

Соболин встретил меня мрачный.

— Зайди к расследователям, — только и сказал он.

Спозаранник и Зудинцев сидели в кабинете насупившиеся, как два сурка.

— Иратова срочно переводят в Москву. Приказ был подписан вчера, пока вы с Соловьевым беседовали. У Тимурыча толстая и волосатая лапа имеется… Так что, Света… живи спокойно, — сказал Гриша Зудинцев.

Спозаранник молчал.

— Да, и передай наши… извинения Аркадию Романовичу.

Настроение у меня сразу упало. Непотопляемый мерзавец. Значит, слухи о его власти были небеспочвенны. Он не боялся ничего и никого — что ему маленькая девочка, журналисточка… А я-то размечталась о справедливости. Справедливость редко торжествует там, где речь заходит о власти.

Но у Спозаранника была еще одна причина смотреть на меня хмуро. Он был убежден, что, если бы они взяли не Аркашу, а стриженого, у них были бы шансы доказать, что и инцидент на дороге, и прослушивание телефона, и «наружка» были организованы по распоряжению Иратова. Спозаранник изложил мне все это в привычной категоричной манере, и я подумала, что, пожалуй, пусть он остается примерным семьянином.

Вот и все. Я вернулась в репортерский отдел и стала звонить по моим любимым источникам. Задержали и отпустили лохотронщиков. Бабушка вывалилась из окна. Подростки подожгли помойку. Тоска.

***

Мы сидели с Аркашей в милом ресторанчике на улице Рубинштейна и пили темное и густое, как патока, ирландское пиво. На губе у него появился мужественный шрам, под глазом осталось желтое пятно от синяка. Я смотрела на него и думала — как здорово, что он есть у меня, такой сильный, красивый и любимый. На нем был безукоризненный костюм и шелковый галстук с черными кисками. На руке, которой он держал пинтовую кружку, неярко блестел камушек. Он был самым элегантным мужчиной из всех, кого я видела.

— Мы поедем в Испанию? — спросила я, кладя руку на его ладонь.

— Знаешь, зайка… Я не хотел тебя огорчать. Но у меня неприятности, — мягко сказал Аркаша, сжимая мою ладонь. Теплая волна побежала от ладони по всему моему телу, но, подкатывая к сердцу, она похолодела.

Знаешь, я ведь уезжал за границу, чтобы немного разобраться в делах. Ничего страшного, но есть небольшие проблемы.

И тут я подумала, что Аркаша никогда не рассказывал мне о своем бизнесе. Собственно, я и знала-то только, что он (бизнес) есть и позволяет моему любимому ни в чем не отказывать себе — и мне.

— Помнишь тот случай на дороге, когда вас остановили с Владимиром и Толиком? — продолжал он. Я только открыла рот, чтобы вставить свое авторитетное мнение, как он продолжил, мягко отводя мою руку от своего лица:

— Я знаю, кто это все устроил. Я нанял людей, которые провели небольшое расследование. Это мой партнер, Вадим. Помнишь, он тоже был на даче, высокий такой? У нас давно были трения. Он за моей спиной нахватан крупных кредитов, в общем, тебе это все равно не понять. Подставил меня на деньги. А когда я все-таки выкрутился, решил убрать меня и взять весь бизнес в свои руки. Нанял придурков, чтобы они остановили мою машину и разыграли грабеж…

— Разбойное нападение… — поправила я автоматически.

— Неужели это так важно?! — взорвался Аркаша.

— Ну извини, я случайно. Ты уверен? Ну, что это твой партнер? Может быть, это случайность?

— Если я говорю, значит, это так. — Аркадий выпил пива и замолчал. Он тяжело вздохнул, поцеловал мою ладонь, бережно подняв ее с темной доски стола. — Поэтому мне нужно опять уехать. Мне просто опасно здесь быть, понимаешь?

— А почему ты не обратился в милицию? — Аркаша опять нахмурился и даже рассердился:

Ты просто заигралась в ваши игры!

Милиция ничего бы не сделала. И у меня есть основания не желать вмешательства милиции.

— Куда ты едешь?

— В Штаты. У меня там есть друзья.

— Я с тобой!