Дело Рихарда Зорге

В Осаке был арестован владелец небольшого литейного завода, которого допрашивали сначала в полиции, затем в прокуратуре и в конце концов признали невиновным. Этот вердикт поражает, поскольку обвиняемый — Шинозука Торао — на самом деле признался, что снабжал Од-заки и Мияги информацией военного характера. Отцы Шинозуки и Одзаки были друзьями, и когда Одзаки поступил в Первую высшую школу, он снимал одну квартиру на двоих с Шинозукой.

Хотя, по словам Одзаки, Шинозука, будучи студентом, проявлял интерес к социализму, имеющиеся материалы дают основание предполагать, что в зрелом возрасте у него уже не было каких-то особых симпатий к левым и его общение с Одзаки основывалось не на общности идеологий.

Но когда в начале 1935 года Одзаки и Мияги задумались, как преодолеть недостаток разведданных из военных источников, Одзаки вдруг вспомнил о друге детства Шинозуке. Он вспомнил, что Шинозука серьезно интересовался оружием и всеми видами техники. Подход к нему Одзаки нашел очень просто, сказав, что ему, как журналисту, просто необходимо знать что-нибудь о военных делах и что он был бы очень благодарен, если бы Шинозука, как специалист, помог ему в этом. Последний ради дружбы согласился на это предложение. Общение Одзаки с Шинозукой имеет, однако, совсем недолгую историю. Одзаки даже не брал на себя труд встречаться с Шинозукой, предоставив это Мияги, которого он представил Ши-нозуке, как художника, интересующегося изображением батальных сцен и оружия.

Так, за едой в различных токийских ресторанах простодушный Шинозука, используя те знания, что давало ему его хобби, рассказывал Мияги, а иногда и Одзаки об организации армейских вооруженных сил и расположении аэродромов, об авиазаводах и дислокации пехотных дивизий.

Одзаки в разговорах с Зорге называл Шинозуку не иначе, как «специалист», однако сам Зорге два или три раза недобро заметил в этой связи:

«И наконец я должен упомянуть о некоем «специалисте». Это был старый друг Одзаки, который присоединился к нашей работе вскоре после моего прибытия в Японию, но который далеко не оправдал моих ожиданий. Вместо того чтобы стать экспертом по военным вопросам, каковым мы все поначалу считали его, он постепенно превратился в «эксперта» по вопросам денежным».

Среди арестованных и находившихся в заключении или тех, кто был допрошен без лишения свободы или в качестве свидетеля, оказалось большинство приближенных Коноэ — включая и самого Коноэ, а также ведущих сотрудников газеты «Асахи», членов Общества Сева и еще ряд людей, связанных с ЮМЖД или работающих в ее отделениях в Токио, Шанхае и Маньчжурии. Некоторые из арестов, как, например, аресты Кавамуры и д-ра Ясуды, произошли через несколько месяцев после ликвидации группы Зорге в октябре 1941 года.

В июне 1942 года японские власти в Шанхае, действуя по информации, полученной от токийской полиции, арестовали около сотни человек, подозреваемых в том, что они поставляли информацию китайским коммунистам. Из них около двадцати были задержаны на время следствия. Среди них был и Наканиши Ко — известный со времен Второй мировой войны писатель, журналист и член верхней палаты парламента.

Наканиши Ко был студентом Восточно-Азиатской школы режиссуры в Шанхае, учился в одном классе с Мизуно Шигеру и Кавамуро Йошио и был активным сотрудником Института Фунакоси в Северном Китае. Он, однако, не входил в число членов группы Зорге ни в Китае, ни в Японии, хотя и работал на китайских коммунистов. А ко времени своего ареста он работал в исследовательском отделе ЮМЖД, в ее шанхайском офисе. Именно разоблачение группы Зорге привело к аресту и обвинению Наканиши, хотя он и не поддерживал активных связей с группой. С рассмотрением его дела особо не торопились, и перед токийским окружным судом он предстал лишь в сентябре 1945 года, когда американские войска уже вошли в Японию. Наканиши приговорили к пожизненному заключению, однако двенадцать дней спустя, в соответствии с общим приказом об освобождении политических заключенных, он вышел из тюрьмы свободным человеком.

Любопытный эпизод имел место до первых арестов по делу Зорге — так называемое «Дело управления планирования». Полиция обнаружила, что несколько чиновников из Управления планирования кабинета симпатизировали марксистам и коммунистам. Этих чиновников не стали обвинять в шпионаже, но обвинили в заговоре с целью использовать любую возможность для оказания влияния на правительственную политику с тем, чтобы превратить Японию в социалистическое государство. Особая высшая полиция была уверена, что существовал целый заговор коммунистического подполья в Японии, ставивший своей целью проникновение на ключевые посты в правительстве, такие, как Управление планирования. Дело подкреплялось и своеобразной интерпретацией признаний некоторых обвиняемых в том смысле, что движение к плановой экономике, усиленное потребностями китайской войны, похоже, дает шанс замаскированным марксистам в правительстве уничтожить капиталистическую систему в Японии.