Дело Рихарда Зорге

Такова была суть его миссии. Как он писал в своем «признании», главным в его задании было «пристально следить за японской политикой в отношении Советского Союза после Маньчжурского инцидента и одновременно внимательно изучать вопрос, планирует ли Япония нападение на Советский Союз.

…Такова была в течение многих лет главная задача моей группы и, не будет преувеличением сказать, единственный объект моей миссии в Японии».

Было решено, что поначалу Зорге останется в Японии максимум на два года. За это время он должен решить, есть или нет у него возможность заняться шпионажем в Японии. Японцы славились пресловутой шпиономанией и подозрительностью, а в атмосфере националистической экзальтации, поднявшейся после исключения Японии из Лиги Наций, все иностранцы в этой стране стали объектами подозрительного внимания. Сам факт, что первая миссия Зорге в Токио была пробной, дает основания предполагать, что советские разведывательные службы столкнулись в Японии с особыми трудностями.

Берзин сказал Зорге, что ему будут приданы два помощника, один из которых японец, а другой — радист. Зорге также предостерегли от каких-либо контактов с находящейся в подполье Японской коммунистической партией или с японскими левыми. Ему также велено было держаться подальше от русского посольства в Японии.

Использование советских посольств и консульств за границей в шпионских целях было жестко ограничено после налетов полиции в Ханькоу и Харбине в 1927 году и скандала в Англии в том же году, когда британская полиция устроила обыск в советском торговом агентстве. И потому неизмеримо более важным оказалось развивать специальную разведывательную технику с помощью различных советских агентств, действующих независимо от местных официальных представителей. Это лишь подтвердило давнее мнение Зорге о необходимости полного обособления разведывательной деятельности даже от административного аппарата Коминтерна.

«Я был независимым руководителем шпионской группы, действовавшей в Японии, и я был послан в Японию как независимый руководитель этой группы 4-м Управлением. Я был на особом счету в 4-м Управлении, и я был единственным российским коммунистом в моей группе».

Как и в случае своей предыдущей миссии, Зорге побывал, по крайней мере, на одной общей инструктивной встрече, где присутствовали также представители Коминтерна, 4-го Управления и ГПУ. С разрешения Берзина он также искал совета и руководства на более личной основе. Так, у него состоялась серия бесед со Смолянским из Центрального Комитета партии о советско-японских отношениях. Беседовал он также и с Радеком. Короткие неформальные встречи состоялись в кабинетах Центрального Комитета. «Примерно в это же время я встретил в комитете старого друга «Алекса». Радек, «Алекс» и я вели долгие дискуссии по основным политическом и экономическим проблемам, включая Японию и Восточную Алию».

Недавно «Алекс» был твердо идентифицирован русской прессой как Борович. Он не был связан с «Алексом» — участвовавшим в китайской миссии. Сам Зорге писал о нем, что он «работал раньше на секретариат Российской коммунистической партии в Москве, но одновременно на-холился в 4-м Управлении». Ясно, что именно Борович непосредственно занимался теперь организацией миссии Зорге в Японию.

Упоминание Зорге о Радеке и значительно, и озадачивает. Похоже, что и Зорге, и его жена Кристиана знали Радека еще во время их совместного пребывания в Москве. Но этот «буревестник» первых боевых дней Коминтерна и германского поражения 1923 года, находился ныне в политической опале и лишь тускло мерцал на политическом небосклоне, пребывая на обочине власти.

В дополнение к своим разнообразным дарованиям, Радек в руководящих партийных кругах считался еще и специалистом по китайским делам, а также был ректором Университета Востока, в котором из азиатских студентов готовились кадры для будущего руководства коммунистическими партиями Азии. Похоже, что Борович в этот период был прикомандирован к Радеку в качестве «военного советника».

И оппозиционная группа Бухарина — Радека, и руководство советской военной разведки уже находились в то время под огнем Сталина. Подобно Смолянскому, и Радек, и Борович были расстреляны во время чисток, и потому их деятельность по подготовке миссии Зорге в Японию, можно сказать, символизировала конец эпохи.

Еще одна полезная встреча состоялась у Зорге с двумя членами советской зарубежной службы, жившими в Токио. Оба говорили по-японски и «объяснили условия жизни в Японии». Завершила раунд приглашений встреча Зорге с «моими старыми друзьями Пятницким, Мануильским и Куусиненом».

Оставалось решить, какая «крыша» была бы наиболее подходящей для его нынешней миссии. Может быть, немецкий журналист? Эта «крыша» неплохо послужила ему в Китае, и теперь у него уже действительно была репутация неплохого корреспондента. Что касается группы Зорге в Токио, то все ее члены должны будут собраться сразу, как только он прибудет в Японию.