Дело сердца. 11 ключевых операций в истории кардиохирургии

Вскоре баллон-насос Кантровица доказал свою пользу — более того, это устройство и по сей день играет незаменимую роль в лечении пациентов, чье сердце не в состоянии самостоятельно справляться с кровоснабжением организма. При повреждении миокарда, как правило, наступает так называемый кардиогенный шок, при котором сердечный выброс значительно падает и основные внутренние органы перестают получать необходимое им количество кислорода. Кардиогенный шок особенно опасен из-за той реакции, которую выдает на него организм, — он всячески пытается компенсировать проблему, однако в результате только усугубляет изначальную сердечную недостаточность. Без должного вмешательства состояние пациента постепенно все больше ухудшается, пока сердце не останавливается и он не умирает. Баллон-насос, как правило, помогает разорвать этот замкнутый круг, увеличивая сердечный выброс до сорока процентов и значительно повышая шансы пациента на выздоровление. Вместе с тем это лишь экстренная мера, которую можно применять непродолжительное время: для хронических проблем необходимо другое, гораздо более долгосрочное решение — либо ВЖС, либо искусственное сердце.

Важнейший рубеж был преодолен в августе 1968 года, когда Майкл Дебейки использовал свою ЛВЖС для лечения 16-летней мексиканки по имени Эсперанса дель Валль Васкез — она работала косметологом, и ее недолгая жизнь была омрачена ревматической болезнью сердца. Когда Эсперансу привезли в больницу, чтобы заменить митральный клапан, у девушки уже развилась тяжелая сердечная недостаточность. Операция была связана с огромнейшим риском, и Дебейки не удивился, когда пациентку не удалось отсоединить от аппарата искусственного кровообращения. Тогда ее подсоединили к ЛВЖС, и ее оказалось достаточно, чтобы девушка продержалась следующие четыре дня, пока ее сердечная мышца не окрепла достаточно, чтобы самостоятельно поддерживать кровообращение. На снимке, сделанном вскоре после операции, запечатлена сидящая на кровати, улыбающаяся во весь рот пациентка, а на выходящих из ее тела пластиковых трубках болтается пластиковый насос размером с грейпфрут. Эсперанса стала первым пациентом, полностью поправившимся после применения ЛВЖС, и событие это сулило огромные перспективы для дальнейших достижений в данной области.

В своем решении отдать приоритет развитию ЛВЖС Дебейки исходил сугубо из практических соображений, однако это получило одобрение не у всех его коллег. Так, Доминго Лиотта за шесть лет до упомянутых событий пришел к нему в лабораторию в надежде, что скоро увидит один из своих прототипов уже работающим в груди какого-нибудь пациента, но был расстроен, увидев, что его проект фактически ушел на второй план. Позже, в 1968 году, он встретился с Дебейки, чтобы выразить свое недовольство, однако покинул его кабинет с ощущением, что тому до него просто нет дела. Дальнейшие действия Лиотта могут показаться не очень красивыми, а то и вовсе настоящей подлостью — он договорился о встрече с Дентоном Кули.

Отношения между Дебейки и Кули никогда не были особо теплыми, однако к концу 1960-х годов они охладели окончательно. После десяти лет совместной работы в Методистской больнице их сотрудничеству, еще в 1962 году, пришел конец — Кули ушел тогда в больницу Святого Луки, находившуюся в нескольких сотнях метров от Методистской, но при этом остался в штате медицинского колледжа Бэйлорского университета, в котором Дебейки заведовал кафедрой хирургии. То, что началось как столкновение двух сильных эго, с рассветом эры трансплантологии превратилось в обоюдную неприязнь. Кули был первым хирургом в Хьюстоне, повторившим достижение Кристиана Барнарда, и в мае 1968 года в течение нескольких дней он провел три пересадки сердца. Дебейки, привыкший быть осмотрительным и действовать по отработанной схеме, никогда бы не стал применять на практике новый метод, не протестировав его должным образом в лаборатории. Он был твердо убежден, что Кули занялся этим слишком рано, не проделав необходимой подготовительной работы. К тому времени, как Дебейки в августе сделал только первую пересадку, на счету Кули их было уже одиннадцать. Не помогал делу и тот факт, что фотогеничный Кули внезапно стал самым известным лицом американской хирургии — поистине ученик затмил своего учителя.