Дело сердца. 11 ключевых операций в истории кардиохирургии

Идея ввести в бьющееся сердце зонд уже тогда была неновой. В девятнадцатом веке несколько французских физиологов делали это с целью измерить температуру или давление крови внутри камер сердца — через разрез на шее собаки или лошади они проталкивали по кровеносным сосудам трубку, пока она не оказывалась внутри органа. Один из них, Клод Бернард, придумал термин для этой методики, использующийся и по сей день, — «катетеризация». Выбирая название, Бернард учел схожесть этого метода с одной давно известной процедурой, заключавшейся в установке дренажной трубки (катетера) в мочевой пузырь с целью выведения застоявшейся мочи. Его современники Огюст Шово и Этьен-Жюль Маре использовали катетер, чтобы изучать звуки бьющегося сердца, доказав, что так называемый верхушечный толчок — вибрация, ощутимая снаружи грудной клетки — происходит одновременно с сокращением желудочков.

Катетеризация позволила получить ценнейшую информацию для будущих физиологов, однако никто пока не осмеливался применять ее на людях. С этим важнейшим шагом пришлось подождать до 1920-х годов, когда появились работы молодого немца, страстно увлеченного трудами Шово и Маре. Будучи студентом Берлинского университета, Вернер Форсман наткнулся на фотографию Маре с катетером в руках, который он только что через яремную вену вставил в сердце лошади. Как он вспоминал в своей автобиографии: «Это изображение настолько меня взбудоражило, что преследовало днем и ночью». Форсман был недоволен современными методами диагностики сердечных заболеваний — тогда врачи все еще главным образом полагались на стетоскоп. Рентген и ЭКГ тоже применялись в крупных больницах, но информацию давали лишь ограниченную. Он полагал, что методика французских физиологов может быть безопасно применена для диагностики заболеваний, поскольку она могла предоставить целую гору важнейших данных.

Форсману было 24 года, он только что получил диплом и начал работать в небольшой больнице маленького городка Эберсвальде, когда ему представилась возможность реализовать свою идею на практике. Летом 1929 года он начал с тестирования этой методики на трупах. Он обнаружил, что если проталкивать вставленный в вену на локте катетер, то он попадает в сердце с нужной стороны. Форсман обратился к своему начальнику Роберту Шнайдеру, объяснил свой план и попросил разрешения сделать то же самое с живым человеком. Шнайдер отнесся к его намерениям с пониманием, однако запретил экспериментировать на пациентах. Тогда Форсман предложил попробовать процедуру на нем самом, однако и это ему запретили. Шнайдер, водивший дружбу с матерью юноши, заметил ему, что она и так потеряла в недавней войне мужа и у него нет ни малейшего желания сообщать ей, что ее сын убил себя, опрометчиво выполняя какие-то эксперименты. Форсман ожидал такого ответа, и ему пришлось использовать все свое обаяние, чтобы убедить операционную медсестру Герду Дитсен ему помочь. Он рассказал ей о своей затее, заверив в полном отсутствии какого-либо риска, и она храбро согласилась выступить в роли подопытного кролика.

Днем, когда большая часть персонала больницы ушла на обед, Форсман и сестра Дитсен пробрались в пустую операционную. Форсман объяснил, что местная анестезия, которую он намеревался использовать, может вызвать сонливость, поэтому предложил ей лечь на операционный стол. Это была коварная уловка с его стороны: мало того, что он не послушал начальство, так теперь еще и собирался обхитрить своего сообщника. Нарочито тщательно он стерилизовал йодом участок кожи на ее руке, а при этом незаметно уже уколол обезболивающее себе в руку. Как только кожа онемела, он сделал небольшой разрез на локтевом изгибе, проткнул вену иглой и неглубоко протолкнул в нее смазанный маслом мочевой катетер. Только после этого он признался в своем обмане: медсестра была в ярости, но согласилась помочь довести процедуру до конца. С воткнутым где-то в районе подмышки кончиком катетера он спустился на несколько этажей вниз в подвальное помещение, где находилось рентгеновское оборудование. Один из коллег попытался отговорить его продолжать эксперимент, но Форсман был упрямым. Грамотно расположенное зеркало позволило ему видеть рентгеновское изображение собственной грудной клетки на флуоресцентном экране — он ввел себе в руку почти две трети метра резиновой трубки. Невозможно было заранее понять, будет ли процедура болезненной, однако единственное, что почувствовал Форсман, когда катетер скользил по стенкам вены, — это тепло. Наконец рентген показал ему, что кончик катетера попал прямиком в правое предсердие, и в качестве доказательства он сделал снимок.