Дело Судьи Ди

– М-да, – сказал Богдан после паузы. Они уже давно дошли до перекрестка, но Богдан и думать забыл про такси. Про поправку он слышал, разумеется, но такие мелочи были для него; не слишком-то интересовавшегося внешними пустяками и не обязанного делать это по работе, внове. – И после этого вы еще обижаетесь, когда тут вас называют варварами…

– А у нас называют варварами вас, – чуть пожал плечами Дэдлиб.

– Да, только для вас варвар – это некультурный человек, а для нас это – человек иной культуры. – В который раз в разговоре с иноземцем минфа был вынужден вспомнить эту прописную истину, но Дэдлиб хитро прищурился и погрозил Богдану остатком сигары:

– Это как поглядеть. Нет никаких иных культур. Есть только одна культура, просто одни продвинулись в ней больше, а другие – меньше! Ну… ну вот все когда-то были первобытными, прыгали по веткам и молились на дубы, секвойи или скалы. Потом немножко развились и – опять-таки все, только одни раньше, другие позже! – напридумывали всяких богов: охоты, ветра, войны… и принялись молиться им. Потом еще немножко продвинулись – и у одних возник Будда, у других Христос, все, по сути, одинаковые… Потом…

– Потом, – мягко прервал Богдан, – некоторые особо одаренные еще немножко продвинулись и стали окончательно культурными принялись молиться на прижизненный успех и его абсолютное мерило – счет в банке. И на сем история прекратила течение свое… Так?

Дэдлиб расхохотался. Потом сказал:

– Ладно, что это мы. Право же, мне-то это все до лампочки, понимаете меня? Я же вижу, какие вы люди – вы сам, ваш друг господин Багатур Лобо. Провались оно пропадом! Я вот о чем. Вас ведь это происшествие в воздухолете совсем не заинтересовало?

– Да в общем нет, – ответил Богдан, почти не кривя душой. Не рассказывать же этому славному варвару о том, что один из нападавших – похоже, приятель дочери его друга и начальника, к которой он, Богдан, питает самые теплые чувства и потому не хочет ни малейших неприятностей ни ей, ни ее знакомцу…

– Жаль. А то я мог бы кое-что рассказать вам в обмен.

– Ну уж расскажите…

Дэдлиб покосился на него внимательно и чуть насмешливо.

– Все-таки заинтересовало, – заключил он. – Пусть хоть и чисто по-человечески… Хорошо. Жирняга с фото – Франсуа бен Хаджар, коренной парижанин и, между прочим, секретарь и вообще доверенный человек умершего в мае прошлого года графа де Континьяка, последнего потомка древнего рода… там и крестоносны были, и мальтийские рыцари… И Константинополь они в свое время воевали, эти Континьяки, и Алжир… И, по слухам, собирали колоссальную коллекцию всяких редкостей. Поколение за поколением. А вот этот Франсуа… нет, не так. По порядку надо… – Дэдлиб достал еще одну сигару и закурил. Он явственно пребывал в нерешительности. Затянулся, оглядел помаленьку темнеющие небеса. – Да ладно! Какого черта! – сказал он сам себе. – Вы мне доверяете, я вам доверяю… Чтобы два культурных парня, каждый из которых считает другого варваром, – да не договорились? Не бывать такому!

– Послушайте, господин Дэдлиб, я вовсе не считаю вас лично…

– Погодите, господин Оуянцев. К дьяволу всю эту философию. Мне она, знаете ли, как-то… Ближе к делу. В конце декабря в парижское бюро Интерпола от кого-то из их осведомителей поступила отрывочная информация, что готовится некая очень масштабная сделка. На чертову кучу миллионов долларов. Сначала решили, что должна поступить небывалая партия наркотиков. Известно было, что в сделке задействована французская и американская стороны. Американская, обратите внимание – потому-то я и попал в это… у вас говорят, я случайно помню, – как кур в ощип. Так?

– Ну, говорят… – озадаченно проговорил Богдан. Он понять не мог, при чем тут наркотики. Переход от темы к теме был излишне, не по-ордусски резок.