Дельцы.Том I. Книги I-III

Сѣла она въ первомъ салончикѣ, подлѣ двери. Мимо нея шли пары густою вереницей. Она начала напряженно прислушиваться къ разговорамъ и зорко осматривать масокъ. То, что прежде она оставляла безъ всякаго вниманія, бросилось ей теперь сразу-же въ глаза. Половина масокъ смахивала, въ сущности, на бвлую шляпку, разгуливающую по Пассажу. Въ нихъ замѣчалась та-же тревога, тѣ-же вилянья юбкой, та-же отрывистая болтовня, подъ которой сидѣла одна цѣль: уѣхать съ кѣмъ-нибудь изъ маскарада, И тутъ только Зинаида Алексѣевна поняла впервые, какъ грубъ и пошлъ былъ тонъ мужчинъ, разгуливающихъ подъ ручку съ масками.

— Что ты городишь! — доносился до нея возгласъ брюнета съ роскошными бакенбардами, весьма изящной внѣшности.

И маска отвѣчала ему въ тонъ.

— Все это ерунда! — говорилъ убѣжденно офицеръ съ аксельбантами, наклоняя голову въ сторону своей маски, въ богатомъ кружевномъ домино.

— Пѣтъ, не ерунда, — отвѣчала ему маска, еще рѣзче его.

— Маточка ты моя, — шепталъ тучный генералъ, изъ молодыхъ, прижимаясь къ худенькой маскѣ съ большимъ бантомъ на груди: — огурчикъ ты мой!

«Огурчикъ» хихикалъ.

— Que t’es bête! [14]— просипѣла француженка въ желтыхъ локонахъ высокому кавалергарду.

— Je m’en f..![15] — вскричала другая француженка, въ поношенномъ бархатномъ платьѣ, подъ руку съ бѣлобрысымъ франтикомъ въ высочайшихъ скомканныхъ воротничкахъ

— Нѣтъ, я тебя знаю, — приставала къ краснощекому франтику истрепанная маска съ фруктами на головѣ.

— Я уже тебѣ говорилъ, — прохрипѣлъ фрачникъ: — что я съ порядочными женщинами незнакомъ.

И тотъ расхохотался на всю залу.

«И въ этакомъ-то мірѣ,—думала Зпнаида Алексѣевна, — я не хочу показать себя, пустить въ ходъ свою молодость, бойкость, умъ, натуру! Неужели я не занимательнѣе всѣхъ этихъ масокъ? Оттого и мужчины такъ нестерпимо пошлы и грубы, что имъ нечего стѣсняться съ такими женщинами… Сама виновата! Кто мѣшаетъ мнѣ выбрать въ этой массѣ мужчинъ двухъ трехъ, съ которыми хоть одну зиму проживу я безъ скуки и тяжести… Они мнѣ укажутъ какой-нибудь уголокъ жизни, куда мое воображеніе никогда не залетало, гдѣ мнѣ некогда будетъ тормошить себя и безъ телку волноваться… Надо только имѣть чутье и непремѣнно найдешь кого вужно..»

Она встала и пробралась въ большую залу, гдѣ было просторнѣе. На встрѣчу ей шли пары, въ разныхъ направленіяхъ пересѣкая залу и сталкиваясь одна съ другой.

«Который-же? — спрашивала себя Зинаида Алексѣевна, вглядываясь въ мужчинъ. Много было смѣющихся физіономій, розовыхъ щекъ, блистающихъ бакенбардъ, модныхъ проборовъ, круглыхъ подбородковъ, вздернутыхъ и прямыхъ носовъ; но типы всѣ давно приглядѣлись Зинаидѣ Алексѣевнѣ. Она не могла назвать поименно этихъ маска радвыхъ героевъ, но она знала ихъ и на ихъ лицахъ она не читала ни бойкаго ума, ни веселости, ни оригинальности, ни даже занимательнаго задора.

Ходить одной ей сдѣлалось неловко. Она тутъ только поняла, почему бѣлыя и розовыя шляпки Пассажа не любятъ ходить по одиночкѣ, почему имъ нужны, во что-бы то ни стало, подруги. Когда съ хожденіемъ связано выжиданіе и высматриваніе, всякая женщина ищетъ мнимую собесѣдницу, чтобы какъ-нибудь замаскировать свой томительный маневръ.

Изъ большой залы Зинаида Алексѣевна отправилась во вторую, гдѣ ее оглушила полковая музыка. Тамъ сидѣли въ разныхъ углахъ пары, занятыя разговоромъ.

«Притворяются! — думала Зинаида Алексѣевна: — имъ вовсе не такъ весело, они совсѣмъ не интересуютъ другъ друга, а только подзадориваютъ себя или говорятъ грубости».

Табачнымъ дымомъ и испареніями кухни обдало ее въ столовыхъ. Она прошла мимо нѣсколькихъ столовъ, оглядывая быстрымъ взглядомъ и масокъ и мужчинъ, усѣвшихся ужинать.

Въ саномъ концѣ столовыхъ, у выхода въ библіотеку, Зинаида Алексѣевна увидѣла двоихъ мужчинъ, сидѣвшихъ къ ней спинами. Они пили шампанское. Противъ нихъ помѣстились два женскихъ домино: одна блондинка съ взбитыми на лбу волосами, другая — брюнетка съ прилизанными. Обѣ эти женщины курили и подняли очень высоко свои маски.

— Человѣкъ! — крикнулъ одинъ изъ мужчинъ и обернулся.

Зинаида Алексѣевна вспомнила Воротилина. Она подошла къ столу и по широчайшей спинѣ и головѣ узнала въ другомъ истребителѣ шампанскаго — Саламатова.

«Говорить или пѣтъ?» промелькнуло въ ея головѣ.

— Саламатовъ! — окликнула она его, слегка измѣнивъ голосъ.

Столъ съ громомъ отодвинулся. Саламатовъ оглянулъ ее съ ногъ до головы и протянулъ лапу.

Онъ сразу не узналъ ее.

— Все за тѣмъ-же занятіемъ, — сказала ему Зинаида Алексѣевна.

— За какимъ?

— За услажденіемъ своей утробы. Одинъ изъ смертныхъ грѣховъ, которые погубятъ тебя.

— А! — крикнулъ Саламатовъ, узнавъ Зинаиду Алексѣевну, и шумно всталъ. — Садись, маска, садись; шампанскаго хочешь?

— Не хочу, — отвѣтила Зинаида Алексѣевна, но присѣла.

Оба домино нахально посмотрѣли на нее.

— Это милѣйшій человѣкъ! — указалъ на нее Саламатовъ, обращаясь къ маскамъ.

— Кто такая? — спросилъ его шопотомъ Воротилинъ.

— Угадайте!

Саламатову не хотѣлось, чтобы Воротилинъ сразу узналъ Зинаиду Алексѣевну.