Демидовы: Столетие побед

Почти все эти фамилии были между собой породнены[710], и почти все связаны с Демидовыми. Одних соединяли с ними связи семейные (отношения родства и свойства), других — деловые, а нередко — те и другие вместе. Ближе всех к Демидовым стояли причастные к побегу старообрядок Постуховы. Из этого рода взяли себе жен Никита Никитич и его племянник Прокофий Акинфиевич. Выделяются и Баташевы, о давних связях которых с Демидовыми на профессиональном поле упоминалось — они то сотрудничали, то, чаще, ссорились с Никитой Антюфеевым. Но в Туле XVIII века они же выступили медиаторами, соединявшими все ее наиболее заметные бизнес-фамилии[711].

Характерно, однако, что у известных нам записных старообрядцев из этих фамилий контакты с Демидовыми не прослеживаются. Это, в общем, не удивляет — они и Демидовы принадлежали к разным социальным слоям. Судя по тульским данным, записывались «в раскол» преимущественно представители малоимущего городского населения. Воротилы бизнеса совмещать пребывание «в расколе» и эффективную предпринимательскую деятельность не могли — мешали ограничения. Это, разумеется, не отменяет возможности контактов между ними в принципе, но если они были, то скорее семейно-бытового плана, в своем большинстве не документировавшиеся.

Итак, в Туле Демидовы были окружены довольно плотным кольцом лиц, сочувствовавших старообрядчеству, а возможно, и принадлежавших к нему. Пусть демонстрация этого сочувствия была не столь явной, как на их сибирских заводах. Но вполне очевидно, что оно было. Это косвенный аргумент в пользу предположения, что они сами принадлежали к тем, кого в официальных документах того времени именовали «потаенными раскольниками».

Есть, правда, одно обстоятельство, которое не позволяет тесно связать демидовское старообрядчество в Туле со староверием на Урале и Алтае. Рупором старообрядческой пропаганды на демидовских заводах Каменного пояса выступали беспоповцы Выга и поповцы с Керженца — именно оттуда пришли деятели, сумевшие пробиться в ближайшее окружение Акинфия Демидова. То, что нам известно о староверии в Туле, указывает в первую очередь на тех старообрядцев-поповцев, центры которых Стародубье и Ветка находились на западе империи. Получается, что в Тулу и на Урал старая вера перетекала через посредство адептов, принадлежавших к далеким друг от друга их группам. Отражает ли этот вывод реальную картину или демонстрирует пока еще недостаточную изученность истории старообрядчества в Туле (что очень возможно) — покажет будущее.

Акинфий Демидов — старообрядец?

Распространенность старообрядчества в предпринимательской среде Тулы с неизбежностью порождает вопрос о принадлежности к нему самих Демидовых. Был ли старообрядцем, в частности, Акинфий Демидов?

Отбросим приведенные раньше свидетельства укрывательства Демидовыми старообрядцев и данные о помощи, которую они оказывали их центрам. Скептик объяснит их практическим расчетом, стремлением привлечь дополнительный трудовой ресурс для развития Дела. В том, что Демидовы лично принадлежали к старообрядчеству, с помощью этих аргументов не убедить, достаточной доказательной силой они не обладают.

Между тем Демидовых в этом подозревали не только историки следующих поколений, но и современники. Вот несколько таких случаев.

Первый упоминался. Имеем в виду подозрения, возникшие в связи с погребением дочери Никиты Никитича Демидова Татьяны. Напомним, что доказать что-либо по главному пункту доноса (что ее якобы убил отец) не удалось. А вот факт подмены документа с удалением из него упоминания о подозрительном нарушении погребального ритуала установлен был. И хотя слово «раскол» в связи с этим нарушением в известных нам документах отсутствует, именно оно приходит на ум, когда размышляешь, чего мог опасаться Никита, организуя подлог. Если не раскол, то принадлежность к тайной секте.

Второй случай касается человека из ближайшего окружения Акинфия, брата его жены, в отношении которого о «расколе» говорилось прямо. Имеем в виду упоминавшийся в третьей главе инцидент 1719 года с Семеном Палцовым, то ли ненароком, то ли умышленно расплавившим в чугуне медный крест. Расследуя этот случай, в Преображенском приказе интересовались, помимо прочего, «за тем Семеном раскол и иконоборство есть ли», и расспрашивали об этом фигурантов[712]. Семен оправдался, но пятно осталось.

Третий касается борьбы вокруг наследства, оставленного Акинфием. «Вокруг раздела шла борьба и плелись интриги, — писал Б.Б. Кафенгауз, — связанные со слухами о приверженности Демидовых к расколу; не обошлось без попыток лишить младшего из сыновей Ак. Демидова и его вдову наследства. Демидовы должны были представить подробные сведения, когда и у кого они бывали на исповеди. Дело кончилось для них благополучно, но младший брат с материю получили предупреждение, что будут лишены своей части имущества, если подтвердится в будущем их причастность к расколу»[713].