Демон

Затем из самой крупной наземной хижины показалась пожилая женщина, увешанная различными драгоценностями и необработанными камнями на шнурках и нитках. Она сильно хромала, опираясь на посох, увенчанный птичьими перьями и костями. От неё едва-едва веяло магией. Редкий случай. Обычно, если в ребёнке талант колдуна не развивать, то он сам по себе гаснет годам к двадцати. Она же явно самоучка, но не растеряла дар. Шаманка доковыляла до алтаря и уселась на стул, который для неё несла одна из двух помощниц.

И вот веселье продолжилось.

Нас вывели из клетки — около сорока мужчин, все грязные, окровавленные и усталые и выставили вряд у пиршественного стола.

Оборотниха поднялась со своего "трона", взяла пустой бокал, зачерпнула из бочки, поставленной перед нами, и пошла вдоль шеренги. Понятия не имею, что происходит, но мне это не нравится.

Среди первых стоял тот самый молодой офицер, возглавлявший отряд, перебивший друзей Яна. Стервецу повезло пережить бойню. Парень был бледен, дрожал, как осиновый лист, и держался за бок. Из под пальцев человека сочилась кровь.

Женщина остановилась напротив. Принюхалась, разглядывая его цепкими, проникающими в душу глазами. А затем повернулась к своим соплеменниками и провела пальцем себе по шее.

Его, заскулившего от ужаса, подхватили и утащили к статуе, растянув на алтаре, как перед четвертованием. Шаманка с неохотой поднялась со своего сидения, подошла поближе, отдала посох помощнице и без всяких вспомогательных инструментов погрузила свою голую руку ему в грудь. Парень заорал изо всех сил, но почти сразу затих. Колдунья дёрнула и извлекла дымящееся, ещё бьющееся сердце, которое почти сразу объяло голубоватое пламя, превратившее его в жирный пепел.

После секундного затишья раздалось громогласное ликование. Почти все хлопали в ладоши, кричали, потрясая оружием, и радовались. Хина осталась хладнокровна. Сания спрятала лицо в ладони. А мы — пленники — разом побледнели и судорожно вздохнули.

Затем нам всё же решили объяснить происходящее. Говорила шаманка и говорила на чистейшем всеобщем.

— Он был принесён в жертву великой Бра'кно'трасун! Богине охоты! — если бы не напряжённая ситуация, я бы посмеялся от иронии происходящего. А так лишь сдавленно хмыкнул, посылая проклятья божеству, которое умудряется доставлять мне неприятности, даже находясь на другой стороне мира. — Так как был признан нашей Хай'Енхо недостойным.

— А что будет с достойными? — раздался дерзкий голос кого-то из цыган. Скорее всего, вон того, с лихой косынкой и шрамом над левой бровью. — Если им будут выдирать нечто пониже — то я лучше пойду в первую партию!

Послышались смешки наиболее бесстрашных.

Болтуна заставили сделать шаг вперёд. Оборотниха в три скачка оказалась рядом с ним и наклонилась к самой шее. Казалось ещё секунда и клыки вспорют пульсирующую жилку, выпуская из человека жизнь.

— А ты храбр, — голос женщины был сиплым, простуженным. — И остроумен. И не так уж стар. Возможно, от тебя будет толк.

Они, не моргая, смотрели друг другу в глаза, но цыган выдержал весь взгляд, даже не сбившись с дыхания.

— Хорош-ш-ш-шо, — расплылась в оскале Хай'Енхо (видимо, это нечто вроде вождя). — Но не для тебя.

Сверкнул клинок, выпотрошив человека заживо.

— Тебе стоило приберечь свои слова для кого-нибудь другого! Ты не в моём вкусе!

Когда мертвеца куда-то уволокли, женщина отошла подальше и опустошила бокал. Раздался разочарованный вздох. Видимо, это что-то значило. Затем она тыкнула ещё в десяток человек и их так же без вопросов принесли в жертву. К счастью, цыганом среди них оказался только один. Зато дезертиров теперь не осталось вовсе.

Место вервульвки заняла другая девушка, принявшая от неё пустую чашу. Вновь зачерпнув загадочное содержимое бочки, она походила туда-сюда и остановилась напротив Яна. У меня отчётливо заскрипели зубы. Не хотелось, чтобы парень умер… вот так.

Но вместо того, чтобы приносить его в жертву, она скромно улыбнулась и протянула ему бокал.

Толпа разразилась ликованием.

Парень с подозрением принюхался к предложенному пойлу, но выбора не было — пришлось пить. Амазонка тут же схватила его за руку и повела за собой в сторону домов. Тот плёлся за ней, будто околдованный. Все пленные с недоумением переглянулись, а затем обрадовались. Особенно Стэфан. Я видел, как он напрягся, когда воительница собиралась выбрать его племянника. По-крайней мере пока парень выжил.

Так продолжалось какое-то время. Амазонки передавали чашу, как эстафетную палочку. Кто-то не выбирал никого, выпивая её содержимое самостоятельно, кто-то сначала отправлял людей на алтарь, но затем находил своего достойного. Чаще же всего женщины поступали, подобно первой, после вервульвки. Как выяснилось — отказаться выпить можно, и никто тебя за это убивать не станет. Мне предлагали четырежды, и каждый раз я возвращал сладко пахнущее питьё обратно.