Демон

Но Элли была больше чем друг. Она просто продолжила дальше разговор, позволив мне избежать необходимости дать прямой ответ.

— Думаю, это скорее относится к Падшим, которые принимают только свою истинную пару. Когда они метаются между женами, они иногда они предаются обыденному сексу, но я считаю эти спаривания просто приносящими удовольствие, но никак не переворачивающими жизнь. Так я и узнала, что мне предначертано было стать связанной парой Разиэля. И, конечно же, у него ушло чертовски много времени, чтобы признать это; но опять же он мужчина, и даже вид павших ангелов, сплошная заноза в заднице.

Переворачивающий жизнь? Проведенное время с Азазелем глубоко внутри меня ушло далеко за грани приятного, но я отказывалась верить, что это что-то значило. Кроме того, он ушел, был изгнан, и я не должна…

— Разиэль требует твоего присутствия.

Я вскрикнула. Я не слышала его приближения и понятия не имела, что он был где-то поблизости. И вот внезапно он стоит перед нами, порочное создание, которое преследовало меня, выкрало меня, любило меня и предало меня.

Нет, он не любил меня. Он просто трахнул меня, следуя приказам. Приказам Уриэля.

Обеспокоенный взгляд Элли остановился на мне.

— Чего он хочет? Скажи ему, что он может подождать.

— Он не может ждать, — сказал Азазель, буравя меня своими голубыми глазами. Даже в этом мире они по-прежнему были яркими, жесткими, нечитаемыми. — У него новости.

Элли пребывала в нерешительности, снова взглянув на меня.

— Тогда пошли со мной…

— Нет, — сказал Азазель.

Его взгляд ощущался физически, как прикосновение к моему только что исцеленному телу, как ласка, и я хотела закрыть глаза и упиваться этим. Я проигнорировала своё желание и его, поднявшись и приготовившись последовать за Элли.

Он поймал меня за руку. И вот так просто, он положил руку на мою руку, и я оказалась беспомощной и не смогла вырваться, когда поток чувств омыл меня.

— У нас Рейчел незаконченное дело. Мы присоединимся через несколько минут.

Элли бросила мне извиняющийся взгляд.

— Он прав. Я держала его на расстоянии, но вам надо разобраться с этим, в конце концов.

— Разобраться с чем? — хладнокровно спросила я. Азазель вздрогнул, и это было так мимолетно, что мне показалось, будто я вообразила это, но знала, что вызвало это. Мой уничтоженный голос.

Так значит, он был способен испытывать чувство вины. И что с того?

— Это очевидно, — невнятно ответила Элли.

Минутой позже её уже не было рядом, она оставила меня на пляже с Азазель, который по-прежнему касался меня.

— Чего ты хочешь? — проскрипела я. По правде говоря, это был голос для неприличной спальни. От этого мне было мало пользы. — Если ты собираешься сказать мне, что ты сожалеешь, я не хочу этого слышать.

— Я не сожалею.

И почему же меня это вовсе не удивляет?

— Тогда о чем мы вообще говорим?

— Я сделал то, что должен был сделать. У меня не было выбора, и если мне пришлось бы сделать это снова, я бы это сделал, — его голос был холодным, деловитым.

— Включая трахнуть меня у той двери под проливным дождем? Это тоже ты должен был сделать? То, что сделаешь снова?

— Найди мне дверь.

Я судорожно сглотнула. Так, иммунитета у меня к нему не было. Это не должно было удивлять меня. Чертов Азазель был первым сексуальным удовольствием, которое я познала, твердила я себе, умышленно грубо. Это было мощное влияние, неважно насколько эпичным было его предательство.

— Что тебе от меня надо?

Он ничего не ответил, и я совершила ошибку, посмотрев в его глаза. Они вовсе не были леденяще холодные, увидела я с внезапным потрясением. Они были наполнены теплом, развратным желанием, которое сотрясло меня, пока я смотрела на меня, и мне стало интересно, что он смог увидеть в моих глазах.

И тогда я поняла, когда он склонился и накрыл губами мой рот, и вместо того, чтобы оттолкнуть его, я прильнула ближе, моё тело сместилось к нему, когда он рукой обнял меня за талию.

Он удерживал меня рядом с собой, его рука на моем бедре, и я чувствовала его эрекцию. Моя реакция была мгновенной: я потекла, возжелав его, мои соски затвердели в предвкушении, моя сокровенная плоть трепетала, желая его прикосновения. Его язык ворвался внутрь, и я захотела, чтобы и его член вошел в меня, и я жаждала его настолько отчаянно, что исчезло всё — его предательство, боль, ужас. Я нуждалась в нем внутри меня, я хотела толкнуть его на песок и забраться на него.

Я задрожала, пытаясь сопротивляться этому, но я поцеловала его в ответ, и осознание этого было таким сильным позором, что я застыла.

Должно быть, он почувствовал мой внезапный холод. Он отстранил меня, видимо без отвращения, и его глаза были скрыты под прикрытыми веками. Мне и не надо было опускать глаза, чтобы понять, что он всё ещё был возбужден, чтобы понять, что он хотел меня. Хотя я не могла понять почему.

У него были другие, лучшие. Женщины, которых он любил, хотя понятия об Азазеле и любви казались несовместимыми.

— Это часть некого садистского представления для тебя? — произнесла я своим новым хриплым голосом. — Новый способ причинить боль?

Он не отреагировал.