Демон

С Азазелем я могла бы так же легко разделаться. Стереть воспоминания о его сильных руках, касавшихся меня, его губах, о том, как он поднял меня на себя и толкнулся внутрь.

Я могла бы избавиться от этого воспоминания под проливным дождем, когда я обхватила его ногами и боролась, чтобы получить от него ещё больше. Воспоминание о кульминации, которая разбила меня вдребезги, волнами прокатилась по моему телу, когда он медленно отпустил меня.

И тут появились Полуночники.

Это было бы самое мудрое решение. Я могла вспомнить другой секс, неудовлетворённый секс с людьми, и, возможно, это было частью моего проклятия. Хотя разве Лилит не должна была возбуждать мужчин? И я это делала, но не для себя. Я пробуждала их ради их жён, ради детей, которые ещё не родились. Пока меня насиловали монстры.

Исчезло. Этого уже нет. И всё же в Тёмном Городе я лишь следовала своему естественному пути. Я занималась сексом с монстром, хотя он был красив и он был уравновешенным, сильным и твёрдым. Я научилась получать удовольствие от его рук — возможно, это стоило запомнить.

Элли и Разиэль защитят меня от него. Я не спрашивала, кто меня спас — должно быть, кто-то знал, что у меня неприятности. У меня не было никаких иллюзий на этот счёт: Азазель был здесь очень важен. Они, скорее всего, следили за ним и пришли спасти Азазеля, как и спасти Лилит.

Причины не имеют значения. Я была в безопасности и так будет всегда. Азазель никогда больше не причинит мне вреда. Никогда больше не прикоснётся ко мне. Элли обещала мне, и её слово было законом.

Так почему же мне хотелось рыдать?

Глава 18

АЗАЗЕЛЬ ПРИНЯЛ НА ВЕРУ МОИ СЛОВА. Я ни разу не увидела его, ни когда гуляла по пляжу, впитывая солнце, которое каким-то образом умудрялось светить сквозь туман, окружавший Шеол. Ни при коллективной трапезе; ни в длинных, широких коридорах странного здания. Здание походило на старую приморскую виллу из фильма «Тихие дни в Голливуде», отчасти на бунгало, отчасти на здание боевого назначения. Я не могла вспомнить, откуда столько всего знала. Мне предстояло вспомнить так много жизней, и я научилась бесстрастно принимать кусочками знание. Я уже достаточно знала того, что было важно. Что моё проклятье было, наконец, снято. И что я не боялась увидеть Азазеля.

Мне было интересно, не изгнали ли его. Все добродушно поприветствовали меня, падшие ангелы, чьи имена были предметом легенд: Габриэль и Михаил, Гадраэль и Тамлел, и менее известные, с такими именами как Кассиэль и Нисрок. И их жены — милые, тихие женщины, которых Элли пыталась втянуть в двадцать первый век. Впервые за свою бесконечную жизнь, я почувствовала себя в безопасности и счастливой, в заботе и непринужденности, и я не могла не задаться вопросом, было ли это неким образом связано с тем, что в Шеоле не было детей. Мне больше никогда не придется наблюдать за смертью ребенка.

Хотя я могла помочь. Женщины уверяли меня, что они добровольно променяли надежду иметь детей на глубокую любовь, которую они делили с их мужьями, и никогда не жалели об утрате. Они рассказывали мне об этом, когда рыдали в моих руках, и моё сердце изнывало болью по ним. По крайне мере, я знала, что не я принесла им проклятье быть бесплодными — это был подарок от гневного Бога, вместе с другими проклятьями, о которых они отказывались говорить.

Я работала в лазарете вместе с Элли, ухаживая за маленькими ранами и нестрашными болезнями. До недавнего времени, среди Падших встречалась только простуда, но всё изменилось. Всё началось семь лет назад, после потери большого числа в битве с Нефилимами, и жители Шеола медленно стали более уязвимыми.

— Я не уверена, хорошо это или плохо, — однажды заявила Элли, когда мы сидели и грелись на солнце. В кои-то веки мы ничем не занимались. Элли всегда пульсировала возбужденной энергетикой и редко бывала спокойной, но сейчас мы просто сидели и тратили время впустую. — Я привыкла называть их Степфордскими жёнами — каждая была идеальна; никто не набирал вес или простужался или даже занозу заносил. Это было жутко. Но как только Нефилимы прорвались внутрь, все изменилось. Жены перестали быть таким кроткими, мужчины стали менее властными. Некоторые из женщин даже рассказали мне, что секс лучше, хотя мне сложно в это поверить. Секс с Падшим это… удивительно, вне зависимости от обстоятельств.

Я почувствовала, как моё лицо вспыхнуло и, отвернувшись, взглянула в сторону гор, надеясь, что она не заметила.

— У них что чудотворные члены? — произнесла я хриплым голосом, пытаясь прозвучать циничной и равнодушной.

Всё во мне восстановилось от травмы, нанесенной Разрушителями Правды, как внутри, так и снаружи. Всё, кроме душевной боли от предательства Азазеля, и мой голос теперь уже навсегда будет саднящим и прерывистым.

Я почувствовала на себе её взгляд.

— А ты не знаешь?

Вот и вопрос. Должна ли я соврать ей, женщине, которая спасла мою жизнь, и защитила хлипкое умиротворение моего сознания? Или я должна признать правду, которую она, вероятней всего, знала?