Демон пустоты

Я встречаю его у машины и почти ласково укладываю на сиденье. Уборщик Ко закончился, остался только Джек Чжан. Я еще никогда не был человеком с такой дурной репутацией, и это заводит, хотя речь идет всего лишь о месяце валяния дурака под его личиной. Месяц до подписания контракта, который не должен быть подписан. Джек Чжан решил вложить свои капиталы в компанию дронов, и это не нравится моему учителю. Он объяснял, почему, но мне, представляющему себя Джеком Чжаном, плевать на его резоны. Ча присоединяется ко мне через минуту, и мы уезжаем прочь.

Мы любим становиться другими людьми, и Ча определенно наскучило быть круглолицей официанткой, хотя вначале это ее забавляло. Она приказывает завернуть направо, на хайвэй, ее простонародный акцент исчезает, из простушки она становится бизнес-леди, новым ассистентом Джека Чжана. Если кто-то, кто видел ее прежде, увидит ее снова, то не узнает. Манера держать себя серьезно меняет людей, что уж говорить о речи, одежде и окружении. Это похоже на магию, но если она и есть, то только в гибкости сознания.

Мы с Ча играем в это долгие годы. Она сменила множество стилей, языков, профессий, характеров и цветов волос. Нынешняя Ча нравится мне гораздо больше.

Весь следующий месяц я примеряю на себя Джека Чжана, живу его жизнью, продолжаю ее так, как мне захочется. Хирургические боты изменили лицо – надстроили щеки, сделали кожу плотнее, добавили складку на шее, нарастили брови. Теперь мои глаза другого цвета, тело более тяжелое, а на плечах чуть морщится коричневый пиджак. У меня есть жена, невысокая женщина с черными волосами и холодной улыбкой, чьи пальцы покрыты золотыми кольцами. Я даже обзавелся детьми, и ощущение себя в роли отца семейства намертво прилипло, хотя я вижу только семейные фотографии – дети учатся за границей. Отстраненность патриарха внутри восточных семей играет на руку такому игроку, как я. Я живу жизнью Чжана, немного импровизирую, изучаю его непривычный мир. Это как привыкать к новой машине.

Каждое утро я чищу зубы так, как это делал бы Чжан – такой, каким я его представляю. Лицо Чжана в зеркале не вызывает у меня такого шока, как мое, хотя красавцем владельца букмекеров не назовешь.

Это лицо немного обрюзгшего, но довольно жесткого человека, с морщинами у глаз, показывающими траекторию его смеха. С возрастом лица людей превращаются в карты их самых частых эмоций, сухой пергамент пережитых чувств. Кто-то поднимает брови, кто-то поджимает губы. Миллионы таких движений за годы жизни изменяют черты, как изменяет камни вода. Мне нравится быть кем-то новым, это придает живости, хотя Чжан скорее степенен, если дела идут нормально. Маленькие букмекерские конторы копошатся где-то внизу, а там, куда стекаются деньги, там, где живет Чжан, все выглядит совершенно иначе.

Настоящий Джек Чжан сидит в подвале где-то в пригороде Цзингу-15 и ловит редкий ветерок из крохотного отверстия наверху стены, а возможно, его уже нет на свете, ведь учитель не позволит ему вернуть контроль над деньгами. Но все это не моя забота, теперь я бизнесмен.

Я выхожу в садик у поместья, усердно возделанный другими людьми, и сажусь перед круглым прудом, в котором плавают карпы. Их толстые розоватые спинки просвечивают сквозь воду, листья лотосов лежат на поверхности тонкими зелеными блюдцами. Какое-то время я наблюдаю, как рыбы толкаются в надежде на пищу, а потом увлекаюсь бликами солнца на воде. Световая неслышная мелодия затягивает тихой, домашней гармонией.

Не знаю, делал ли так прошлый Джек Чжан, наблюдал ли он за своими карпами, раздумывая о жизни, но правда в том, что мы никогда не бываем одинаковыми. Истории постоянно разламываются, честные люди совершают бесчестные поступки и придумывают им оправдания, смельчаки показывают слабину, а слабаки вдруг находят в себе силы бороться с обстоятельствами. Каждый выходит из роли, иногда несколько раз за день, но ловко это забывает, потому что помнить одну историю о себе гораздо проще. Я подумал, каково это – быть карпом, существом без воспоминаний, находящимся только в настоящем моменте.

– Люди тоже существуют лишь в настоящем моменте. Все остальное – ожерелье из фальсифицированных ярких воспоминаний, – сказал демон пустоты. – Хочешь иметь возможность перестраивать формы только силой стремления? Разве это не прекрасно?

Я не видел его, но ощущал, что он находится между веток деревьев, между лучей света – там, в иллюзии крепости материи, которая на деле – лишь скрепление частиц. Он предлагал нечто большее, чем я уже умел. Я отказывался от монолитной, длящейся во времени личности, выбирая любую из необходимых, он же обещал власть над материей, освобождение от зрительных иллюзий. И это было очень соблазнительно, словно еле ощущаемый приятный аромат.

– Это обман, – ответил демону Джек Чжан, которым я был. – Игры ума, от которых люди становятся чокнутыми. Можно воображать что угодно, но тело не распадается по желанию. Превращения имеют границы.

– А если нет?