Демонтаж

Чтобы не сложилось превратного мнения, мы заявляем, что, не глядя на некоторые разногласия, глубоко уважаем Валентина Лаврентьевича. Ознакомившись с его трудами, любому становится понятно, что В. Л. Янин прекрасный ученый, больше доверяет собственным глазам, чем штампам, в конце концов, он честный, искренний человек. Он не всегда следует «общепринятым» нормам и установкам. В частности, это относится к его выводам по поводу происхождения кириллицы. Янин не побоялся косых взглядов в свою сторону и обвинений в ненаучности.

Ранее мы тоже высказывали несогласие по поводу «авторского изобретения» кириллицы Кириллом и Мефодием. Приводили доводы многих филологов и исследователей старины. Валентин Лаврентьевич без всяких обиняков и недомолвок также высказывается на данную тему:

«Среди новгородских азбук грамота № 460, относящаяся к XII веку имеет закономерную неполноту. А обнаруженная на стене киевского Софийского собора процарапанная славянская азбука XI века содержит только 27 букв, расположенных в строгом соответствии порядку знаков греческого алфавита. Она несколько отличается от азбуки нашей грамоты № 591, но в ней так же нет йотованных букв, а также «щ», «ы», «ь», «ю».

Из приведенных сопоставлений следуют два существенных вывода. Во-первых, на протяжении первых столетий употребления кириллицы на Руси существовали две ступени обучения грамоте. Первую составляло обучение облегченному, бытовому письму, отраженному грамотой № 591, и киевскими граффити. Вторая ступень требовала полного знания азбуки и предназначалась поначалу профессиональным переписчикам книг. Во-вторых, — об этом свидетельствует киевская азбука, — основу кириллицы составлял греческий алфавит, лишь постепенно пополнявшийся специфическими славянскими буквами. Сначала в ее состав были включены такие буквы, как «б», «ж», и лишь на каком-то дальнейшем этапе «щ», «ь», «ы», «юс» и йотованные.

Поэтому нет оснований приписывать изобретение кириллицы святым Кириллу и Мефодию. Скорее, греческий алфавит был пополнен ими несколькими самыми необходимыми славянскими буквами

».

Крайне смелое заявление. От других «официальных» историков мы никогда ничего подобного не слышали. Конечно, это не может не вызывать уважения. Мы обширно и с удовольствием ссылаемся на научные выводы Валентина Лаврентьевича, однако когда не согласны с ним, то не согласны. Надеемся, Валентин Лаврентьевич воспримет это без обид.

* * *

Извлекая из земли не только берестяные грамоты, но и предметы быта, одежды, орудия производства, более ясной становится картина основных занятий жителей Новгорода (на Волхве).

По данным, достигнутым только к 1982 году, из культурного слоя извлечено 130 тысяч индивидуальных находок, на разных хронологических уровнях вскрыто более 2100 построек, из них 600 жилищ и 135 ремесленных мастерских (Памятники Отечества. Альманах, 1982). По мере возможности мы знакомим читателя с данными археологических исследований и комментариями ведущих археологов, чтобы читатель мог составить собственное мнение о повседневном быте новгородцев.

Установлено множество мест проживания христианских священников. Археологи рассказывают об этом так: «Присутствие священнослужителей проявлялось самим составом находок, в числе которых встречались обрывки священнических облачений, золотые украшения риз, множество нательных крестов… Любопытным оказалось наличие заметного числа культовых предметов, связанных с не христианской религией, а с языческими верованиями — амулетов, неолитических «громовых стрел», змеевиков (памятников двоеверия — медальонов с изображением на одной стороне христианского, а на другой — языческого символа). Надо полагать, что подобные обереги отбирались священниками у прихожан, поскольку церковь предписывала самую активную борьбу с пережитками прежних верований.

Однако наиболее важные материалы, характеризующие церковную принадлежность, дал комплекс найденных берестяных грамот. Только в усадьбе «А» Троицкого раскопа из 34 обнаруженных здесь документов 19 содержат в своих текстах только имена, во всех случаях канонические православные, а не мирские, отсутствующие в святцах. В качестве примера можно привести грамоту № 544 с таким текстом: “Павла, Климента, Спиридона, Олексу”».

Примечательно, что христианские монахи проживали не только в монастырях, но и в городских дворах. В. Л. Янин обращает на это внимание:

«Заметная рассредоточенность и несомненная территориальная отдаленность адресатов и авторов писем указывает на то, что варваринские черницы жили не только на территории самого монастыря, но и в окрестных дворах, а также за пределами города, откуда на усадьбу Троицкого раскопа и приходили их письма».