Демонтаж

Такой жестокий вид наказания, как децимация, родился на свет вместе с появлением линейной тактики римской когорты и легиона. Данный вид наказания был жизненно необходим в условиях действия пеших боевых порядков. Монгольское войско, как нас уверяет тот же Карпини, сплошь состояло из конников. Но дело в том, что после сигнала «Атака» для кавалеристов такое понятие, как строй, уже не подходит. Бой с участием всадников напоминает скорее бульки в кипящей воде или сильно перепуганный муравейник. Противники полностью «перемешиваются» друг с другом, и боевой порядок, тем более линейный, в данном случае просто не предусмотрен. Главное, своего по ошибке не рубануть.

Конник резко нападает, отскакивает обратно, применяет обходные маневры и движение по кругу. Сила конника в маневренности, а не в линии строя. Поэтому наказания, применяемые для пеших римских легионеров, практически не могли быть востребованы в кочевой армии конников. Они должны быть совершенно иные, но Карпини о других ничего не знает. Почему же монгольские наказания для конников у Карпини так напоминают римские наказания для пеших воинов, догадаться не сложно.

Теперь перейдем к описанию воинских доспехов, с такими подробностями представленных Карпини. По всему видно, он не только разглядывал их издалека, но и самолично присутствовал при их изготовлении:

«Латы же имеют четыре части; одна часть простирается от бедра до шеи, но она сделана согласно расположению человеческого тела, так как сжата перед грудью, а от рук и ниже облегает кругло вокруг тела; сзади же к крестцу они кладут другой кусок, который простирается от шеи до того куска, который облегает вокруг тела; на плечах же эти два куска, именно передний и задний, прикрепляются пряжками к двум железным полосам, которые находятся на обоих плечах; и на обеих руках сверху они имеют кусок, который простирается от плеч до кисти рук, которые также ниже открыты, и на каждом колене они имеют по куску; все эти куски соединяются пряжками. Шлем сверху железный или медный.

У некоторых же все то, что мы назвали, составлено из железа следующим образом: они делают одну тонкую полосу шириною в палец, а длиною в ладонь, и таким образом они приготовляют много полос; в каждой полосе они делают восемь маленьких отверстий и вставляют внутрь три ремня плотных и крепких, кладут полосы одна на другую, как бы поднимаясь по уступам, и привязывают вышеназванные полосы к ремням тонкими ремешками, которые пропускают через отмеченные выше отверстия; в верхней части они вешают один ремешок, который удваивается с той и другой стороны и сшивается с другим ремешком, чтобы вышеназванные полосы хорошо и крепко сходились вместе, и образуют из полос как бы один ремень, а после связывают все по кускам так, как сказано выше. И делают это они как для вооружения коней, так и людей. И они заставляют это так блестеть, что человек может видеть в них свое лицо».

С прискорбием вынуждены сообщить, что историков не вдохновила сверкающая сталью тяжелая конница монголов (ведь именно тяжелую конницу представил Карпини). Кочевые пастухи, закованные вместе с конями в металлические латы, не прижились на страницах учебников. В принципе мы уже обсуждали нечистоплотное отношение историков к первоисточникам, когда они, как изюм из булок, выковыривают нужную для себя фактуру, а все, что им не нравится, отправляют в помойное ведро.

Но вернемся к латам Карпини. Кто хоть иногда смотрел исторические фильмы, без труда опознает кожаный панцирь римского легионера с нашитыми на него металлическими пластинами и наплечными защитными полосами, который точно так же состоял из двух половин, нагрудной и спинной, и скреплялся ремнями.

Хотя нашлись умники, углядевшие совсем иное происхождение стальных монгольских лат. Г. В. Вернадский, прилежный поклонник таланта Карпини, считает, что у монголов была «доведенная до совершенства гуннская экипировка». Только знаменитые монгольские луки чего стоят, которые, по утверждению Г. В. Вернадского, были «знаменитее» знаменитых английских луков:

«Монгольский лук был очень широк и принадлежал к сложному типу; он требовал, по крайней мере, ста шестидесяти фунтов натяжения, что было больше, нежели у английского длинного лука; его поражающая дистанция составляла от 200 до 300 шагов».

Другими словами, монгольские лучники обладали гораздо большей физической силой, чем английские, и поэтому использовали более тугие луки. Мы сильно возражаем и хотим задать вопрос: «А ничего, что монголы в среднем на 20 сантиметров ниже англичан, на 30 килограммов легче и, следовательно, физически намного слабее?» Чтобы успешно пользоваться более тугими луками, чем англичане, за монгольскими лучниками непременно должна была ходить специальная бригада и подбирать свежие дымящиеся кучки, выпадающие у них от перенапряжения.

Вслед за этим вопросом хочется задать следующий: «А что, перед тем как делать такие заявления, историкам думать вовсе не полагается?»