Демонтаж

Монгольская одежда, особенно женская, всегда отличалась дорогой отделкой и утонченным вкусом. Монголы были ценителями хорошей одежды, знатоками драгоценных камней и украшений.

Говоря об одежде, пожалуй, к месту будет вспомнить и о прическе, описанной Карпини. То несуразие, что представил нам сей путешественник, человеческий интеллект постичь не в силах:

«На маковке головы они имеют гуменце наподобие клириков, и все вообще бреют голову на три пальца ширины от одного уха до другого; эти выбритые места соединяются с вышеупомянутым гуменцем; надо лбом равным образом также все бреют на два пальца ширины; те же волосы, которые находятся между гуменцем и вышеупомянутым бритым местом, они оставляют расти вплоть до бровей, а с той и другой стороны лба оставляют длинные волосы, обстригая их более чем наполовину; остальным же волосам дают расти, как женщины. Из этих волос они составляют две косы и завязывают каждую за ухом».

Рубрук в последующем (очевидно, вынужденно) вторит Карпини, подтверждая существование подобного модельного ряда, но «гуменце» на макушке изображает квадратным. Видно, идеологов Ватикана сильно покоробило откровенное сопоставление дикарской моды с обликом католического духовенства, поэтому потребовали от Рубрука внесения «коренных» отличий.

Любопытно, если всех академиков, почитателей таланта Карпини, постричь именно таким образом, сохранится ли у них прежнее вожделенное обожание его творчества?

От себя заметим, что мужской монгольской прически в природе никогда не существовало. У кочевников было принято либо брить голову наголо, либо отпускать волосы, никак их не трогая. Женщины там всегда носили «крылатые» прически: волосы заплетены в две косы, расширяющиеся у висков в виде крыльев. Возможно, Карпини случайно услышал про две косы от каких-нибудь купцов, но кому следует «прилепить» их, мужчинам или женщинам, не разобрался.

Может ли монгольская одежда, описанная Карпини, соответствовать действительности или нет, решайте сами. На наш взгляд, она не соответствует потребностям человеческой природы и полностью изобличает Карпини как выдумщика.

Теперь перейдем к величайшему открытию, предъявленному миру военно-стратегическим талантом Карпини. Мы имеем в виду описанное им устройство монгольской армии. Кто-нибудь, перечитавший произведение Карпини, может задать нам вопрос: «Откуда сугубо гражданский священник, к тому же не посетивший монголов в действительности, мог взять данные о разделении монгольской армии на десятки, сотни, тысячи и т. д., откуда могли взяться сведения о суровых наказаниях, якобы практикующихся в монгольской армии, и где Карпини мог взять описание вооружения и доспехов?» Тем более что ряд исторических «светил» разглядели в карпинско-монгольских доспехах «хуннские», доведенные до совершенства. Возможно, по их мнению, «хунны» были слегка туповатые, раз сами не сделали этого своевременно, не глядя на то, что вынуждены были участвовать в сражениях беспрерывно.

Напомним читателю параграф из «Истории Монгалов» Карпини, который называется «О разделении войск»:

«О разделении войск скажем таким образом: Чингис-кан приказал, чтобы во главе десяти человек был поставлен один, и он называется у нас десятником, а во главе десяти десятков был поставлен один, который называется у нас сотником, а во главе десяти сотников был поставлен один, который называется тысячником, а во главе десяти тысячников был поставлен один, и это число называется у них тьма. Во главе же всего войска ставят двух вождей или трех, но так, что они имеют подчинение одному.

Когда же войска находятся на войне, то если из десяти человек бежит один, или двое, или трое, или даже больше, то все они умерщвляются, и если бегут все десять, а не бегут другие сто, то все умерщвляются; и, говоря кратко, если они не отступают сообща, то все бегущие умерщвляются; точно так же, если один или двое, или больше смело вступают в бой, а десять других не следуют, то их также умерщвляют, а если из десяти попадает в плен один или больше, другие же товарищи не освобождают их, то они так же умерщвляются».

Действительно, откуда простому итальянскому монаху можно было знать о таких вещах. Но дело в том, что перед нами именно «итальянское» представление об армии. Было бы удивительно, если бы Карпини изобразил что-нибудь не итальянское. Ведь десятник — это не кто иной, как декурион в римской (итальянской) армии, а сотник — в той же армии именовался центурионом. Далее в римской армии структурно следуют когорты и легионы, которые не соотносились по принципу «тысячи» и «десяти тысяч» (когорта состояла из 500–600 человек), но легион составляли 10 когорт, и строилась когорта в 10 шеренг. К легиону придавалось 10 турм конницы.