Демонтаж

«Каково бесстыдство Чингис-хана! — стал он говорить. — Дочь мою сватает! Иль не знает, что он челядинец и раб! Идите к нему назад и скажите, сожгу дочь, да не выдам за него; скажите ему от меня, что следовало бы его как предателя и изменника своему государю смертью казнить!»

Говорил он потом послам, чтобы они уходили и никогда не возвращались. Выслушали это послы и тотчас же ушли. Пришли к своему государю и рассказывают ему по порядку все, что наказывал поп Иван.

Услышал Чингис-хан срамную брань, что поп Иван ему наказывал, надулось у него сердце и чуть не лопнуло в животе; был он, скажу вам, человек властный. Напоследок заговорил, да так громко, что все кругом услышали; говорил он, что и царствовать не хочет, коли поп Иван за свою брань, что ему наказывал, не заплатит дорого, дороже, нежели когда-либо кто платил за брань, говорил, что нужно в скорости показать, раб ли он попа Ивана. Созвал он свой народ и зачал делать приготовления, каких и не было видно, и не слышно было. Дал он знать попу Ивану, чтобы тот защищался, как мог, идет-де Чингис-хан на него, со всею своею силою; а поп Иван услышал, что идет на него Чингис-хан, посмеивается и внимания не обращает. Не военные они люди, говорил он, а про себя решил все сделать, чтобы, когда Чингис-хан придет, захватить его и казнить. Созвал он своих отовсюду и из чужих стран и вооружил их; да так он постарался, что о такой большой рати никогда не рассказывали.

Вот так-то, как вы слышали, снаряжались тот и другой. И не говоря лишних слов, знайте по правде, Чингис-хан со всем своим народом пришел на большую, славную равнину попа Ивана, Тандук, тут он стал станом; и было их там много, никто, скажу вам, и счету им не знал. Пришла весть, что идет сюда поп Иван; обрадовался Чингис-хан; равнина была большая, было где сразиться, поджидал он его сюда, хотелось ему сразиться с ним.

Но довольно о Чингис-хане и об его народе, вернемся к попу Ивану и его людям.

Говорится в сказаниях, как узнал поп Иван, что Чингис-хан со всем своим народом идет на него, выступил он со своим против него; и все шел, пока не дошел до той самой равнины Тандук, и тут, в двадцати милях от Чингис-хана, стал станом; отдыхали здесь обе стороны, чтобы ко дню схватки быть посвежее да пободрее. Так-то, как вы слышали, сошлись на той равнине Тандук две величайшие рати.

Вот раз призвал Чингис-хан своих звездочетов, христиан и сарацинов и приказывает им угадать, кто победит в сражении — он или поп Иван. Колдовством своим знали то звездочеты. Сарацины не сумели рассказать ему правды, а христиане объяснили все толком; взяли они палку и разломили ее пополам; одну половинку положили в одну сторону, а другую в другую, и никто их не трогал; навязали они потом на одну половинку палки чингисханово имя, а на другую попа Ивана.

«Царь, — сказали они потом Чингис-хану, — посмотри на эти палки; на одной твое имя, а на другой попа Ивана; вот кончили мы волхование, и чья палка пойдет на другую, тот и победит».

Захотелось Чингис-хану посмотреть на то и приказывал он звездочетам показать ему это поскорее. Взяли звездочеты-христиане псалтырь, прочли какие-то псалмы и стали колдовать, и вот та самая палка, что с именем была Чингис-хана, никем не тронутая, пошла к палке попа Ивана и влезла на нее; и случилось это на виду у всех, кто там был.

Увидел то Чингис-хан и очень обрадовался; а так как христиане ему правду сказали, то и уважал он их завсегда и почитал за людей нелживых, правдивых.

Вооружились через два дня обе стороны и жестоко бились; злее той схватки и не видно было; много было бед для той и другой стороны, а напоследок победил-таки Чингис-хан. И был тут поп Иван убит».

Как видно, версия «попа Ивана» от Марко Поло больше схожа с версией Рубрака. Только Марко Поло объединяет Пресвитера Иоанна и Унка (Ункена) в одно лицо, и если у Рубрака Иоанн помирает собственной смертью, а брат его Унк сбегает к Катаям, то у Марко Иоанн погибает от руки Чингис-хана.

Не может не порадовать волхование христианских звездочетов, ведь в последнее время христианские звездочеты волхвуют совсем редко.

Неудивительно, если кто из читателей впервые сталкивается с рассказами о попе Иване как главном противнике Чингисхана на просторах Монголии. Российские (в прошлом советские) историки, понимая, что «приключения Ивана в Монголии» представляют для жителей России (Руси) неперевариваемый бред, полностью исключили их из учебников. Понятно, что для россиянина подобные сведения о Пресвитере Иоанне могли бы крепко подорвать веру в существование самого монголо-татарского ига. Европейцы же прекрасно переварили «жизненный путь Иоанна», потому как после 1242 года об Иоанне ходило много слухов, и история Чингисхана для европейца неразрывно связана с судьбой Пресвитера Иоанна. По сути, Пресвитер Иоанн являлся для Ватикана тем камнем преткновения, ради которого и создавалась «История Монгалов».