День гнева

Список с номерами Смирнов отложил, он вцепился в список перелетных птичек. Смирнов штудировал список, а Казарян энергично жевал, не забывая и выпивать уже по малости. Алик и Виктор покуривали, с удовольствием втягивая первый и потому желанный после еды дым.

- Алик и Виктор, вы свободны, - забыв о том, что он давно не начальник, распорядился, не отрывая взгляда от бумаги, Смирнов. - А с тобой, Ромка, нам надо над этим списком посидеть, ох, как посидеть!

- Я домой поехал, - обиженно сказал Кузьминский.

- Езжай, езжай, - покивал Смирнов, а Казарян заботливо предупредил о возможной опасности:

- Ты осторожней в коридоре-то. Смотри, Варваре не попадись. Разорвет.

- Тогда привет! - Кузьминский сделал ручкой и двинул к выходу.

- Да! - вдруг вспомнил Смирнов. - Первым начнешь трясти режиссера Горского. И завтра же. С утра.

9

Противоестественно выворачивая плечевые и тазобедренные суставы, двигались по маленькой сцене трое обнаженных юнцов и три девицы в хитонах. Проделывали они это для того, чтобы быть похожими на изображение хоровода с древнегреческих амфор. Передвигались же они нарочито замедленно, осуществляя кинематографический фокус-рапид. Зрелище было, конечно, изысканное, но жалкое. Безнадежно и непреодолимо вылезало то, что должно быть скрыто: судорожное напряжение, чисто физическое усилие и пот. От советских древних греков явно пованивало.

Режиссер, сидевший за столиком, поднял руки над головой и три раза хлопнул в ладоши. Хоровод распался. Юнцы и девицы подошли к рампе.

- Дорогие вы мои, - проникновенно приступил к процессу введения клизмы непредсказуемый режиссер, - поймите же, наконец, что вы еще не персонажи "Царя Эдипа", вы, все вместе - сон, пришедший к нам из глубины веков. Вы - наша генетическая память, черт бы вас всех побрал! Сначала!

- Вот объяснил, и всем все ясно, - для себя и веселя себя, пробурчал Кузьминский. Он уже второй час сидел в ожидании, когда освободится Горский.

Молодые люди в седьмой раз корячились в хороводе. Изнемогавший от желания закурить Кузьминский терпеть уже не мог: достал сигарету и щелкнул зажигалкой. Звук электронной зажигалки в благоговейной тишине был подобен выстрелу, и режиссер вскинулся, как подстреленный. Вздернув в изумлении брови, делая вид, что поражен неожиданным появлением Кузьминского (хотя, подлец, сам распорядился, чтобы Виктора пропустили в зал), развернулся к нему на вертящейся табуретке и возгласил с фиоритурами:

- Господи, как у Арро: смотрите, кто пришел! Девочки, мальчики, вас навестил известный советский - или сегодня лучше русский? - драматург и прозаик Виктор Кузьминский. Бог даст, он что-нибудь сочинит для нас. Так давайте поприветствуем его! - режиссер зааплодировал. Уныло захлопали и девочки с мальчиками. Поаплодировали и будет. Он буднично завершил свою импровизацию: - Перерыв!

- Новаторствуешь, Адамчик? - вежливо, но без интереса спросил Виктор, подойдя к режиссерскому столику. Выключая и включая настольную лампу, занятый высокими мыслями режиссер ответствовал рассеянно и скромно:

- Экспериментирую помаленьку.

- Чего это они у тебя такие хилые? Зарплату не платишь им что ли?

- Они просто юные, совсем юные, вчерашние школьники, - объяснил Горский и не сдержался, тут же обнародовал свое кредо: - Мне не нужны актеры, уже заплывшие жирком псевдопрофессионализма, мне не нужны умельцы, работающие "что надо? Сделаем!". Мне требуется цельный тугой человеческий материал, преодолевая сопротивление которого, я творю спектакль.

- И много натворил?

- Наш "Таракан" по мотивам Николая Олейникова, да будет тебе известно, - событие столичного театрального сезона, - похвастался Горский и вдруг вспомнил, что надо удивиться: - Какого хрена ты к нам забрел?

Кузьминский решил действовать без подходцев, напрямую. Чем проще, тем правдоподобнее:

- Я Ванечку Курдюмова ищу, нужен он мне позарез. Домой звонил, на службу - глухо. Вот и вспомнил, что ты с ним по корешам.

Гений, особенно наш Московский самообъявившийся гений, он и есть гений. А гений вряд ли помнит, знаком или не знаком Курдюмов Кузьминскому или наоборот.

- Да, на службе его теперь не найдешь, - не сдержался, по-обывательски хихикнул гений. - Дома, говоришь, тоже нету? Странно, он мне звонил совсем недавно...

- Ну, приблизительно, как недавно, когда?

- Да дней пять тому назад, неделю. А зачем он тебе вдруг так понадобился?

- Обещал он свести меня с руководителем одного частного банка, который бы смог пронспонсорить одну картину по моему сценарию. Хотя бы фонд заработной платы, а то ведь и людей не наберешь.

- Конечно, - раздумчиво и с превосходством заметил Горский, - в вашей тотальной попсе все решают бабки...

Подошла, улыбаясь, закутанная поверх хитона в халатик, одна из кривлявшихся на сцене девиц. Безбоязненно подошла, из любимиц, видимо. Кокетливо поморгала зелеными глазками и высказалась:

- Впервые настоящего драматурга так близко вижу. Вы ведь настоящий?

- Во всяком случае, живой.

- И в кино много работаете, - не спрашивая, утверждая, проговорила она, грустно так проговорила, очень ей хотелось в кино сниматься.