День гнева

Ворвавшись в квартиру на двадцатом этаже, Алуся, как и положено женщине, в жилье которой неожиданно появился мужчина, стремительно засуетилась, стараясь незаметно убрать отдельные деликатные детали дамского гардероба, разбросанные ею в утренней спешке. Пряча собранные причиндалы за спиной (так уж смущалась, уж так смущалась!), изложила ему план дальнейших действий:

- Вы отдохните пока здесь, в комнате, а я быстренько переоденусь и мигом приготовлю кофе. Присаживайтесь, Виктор, присаживайтесь.

Она убежала, а он присел. На тахту, застеленную ярчайшей желто-зелено-черной тряпкой и слегка пыльной к тому же. Афиши кругом, размашисто и жирно написанные фломастером автографы почетных гостей этого дома прямо на стенах между развешанными куклами и масками, на полках не фарфор, не хрусталь, а граненые стаканы, пол-литровая банка и зеленые дешевые бутылки, вместо стульев - непонятные холмики, прикрытые лоскутами той же ткани, что и на тахте, на полу - проигрыватель - убогие попытки создать нестандартный богемный уют. Виктор встал, подошел к проигрывателю, глянул на него сверху. Ни неснятой пластинке было написано по-английски "Диана Росс". Диана или Дайана? Не важно, в общем, Росс. И пусть будет Росс. Он запустил пластинку и вернулся на тахту.

Под музыку вплыла в комнату Алуся. Переодетая в нечто многообещающе легкое, она прослушала музыку самую малость и пригласила:

- Пойдемте, Виктор. Все готово.

На кухонном столе расставлены чашки, тарелки, легкая закусь, на уже выключенной плите - варварски заваренный в кастрюле кофе, а на тумбе отдельно - уже наполненные рюмки, чем-то желтым, коньяком, наверное. Не садясь, Алуся одну рюмку протянула Виктору, а другую взяла сама.

- За знакомство, Виктор?

- Я за рулем... - вяло отбрехнулся было Кузьминский.

- Мне ведь тоже нельзя. Но чисто символически. На брудершафт...

Трахать ее или не трахать? - вот вопрос. Трахнешь - может закрыться насчет Курдюмова, расспрашивать последнему любовнику о предпоследнем ситуация, что ни говорите. Не трахать - неправильно поймут, обидится, вообще не станет говорить. Но гамлетовский этот вопрос решился сам собой. Алуся напомнила требовательно:

- Ну?

Скрестили руки, выпили и по-детски потянули друг к другу губки. Формальный поцелуй, плавно перешел в неформальный. В забытьи Алуся безвольно откинула правую руку и поставила рюмку на стол. Тоже самое проделал Виктор, переложив за ее спиной рюмку из правой руки в левую. Как бы в тумане, вроде не понимая, что творят, они, не отрываясь друг от друга, стали незаметно перемещаться в комнату, куда их темпераментно звала Дайана Росс.

Кофий пить не стали. Отложили на потом.

10

- Иваныч, ты - ясновидящий?! - орал Кузьминский, ввалившись в спиридоновскую квартиру. Даже Варвары не боялся, потому что забыл про нее. - Как ты допер, что через Горского на курдюмовских девочек выйти можно?

- Опыт, Витюша, опыт, - Смирнов обнял Кузьминского за плечи и повел в кабинет (Алик следовал за ними), на ходу рассказывая байку:

- Помню я, лет тридцать тому назад назначили нашего общего знакомого Александра Спиридонова агитатором-пропагандистом в женский танцевальный ансамбль "Березовая роща". Так тогда наиболее проницательные и дальновидные друзья его настойчиво требовали, чтобы он показал топор. А у Горского - студия. Следовательно не роща, не лес, а подлесок. Как раз по Курдюмовскому профилю.

В кабинете их ждал недовольный жизнью Казарян.

- Одного тебя ждем, ведь договорились ровно в шесть, - укорил он Кузьминского.

- Я Алусю на спектакль отвез и прямо сюда, - невинно объяснил свое опоздание Виктор.

- Какую еще Алусю? - продолжал задавать вопросы Казарян.

- Алусю из записной книжки Курдюмова, - невинно пояснил Кузьминский.

- С успехом тебя, наш юный друг, - поздравил Смирнов, усаживаясь на диван.

- С успехом ли? - усомнился Алик, проходя за стол.

- Рассказывай, - распорядился Казарян.

- А что рассказывать-то? - баловался Кузьминский.

- Выход какой-нибудь на него наметился?

- Вход бесплатный, выход - платный, - ни к месту вспомнил Виктор дурацкое присловие и приступил к изложению: - Ну, конечно же, он и не любовник ее вовсе, он - хороший знакомый, поклонник ее таланта и женских статей, но без надежды - ибо не в ее вкусе. А так как отказано, его желание близости с ней не только не затухает, но и растет с каждым днем...

- Ты ее трахнул? - огорченно перебил многоопытный Казарян.

- Трахнул.

- Это хуже, - констатировал Казарян.

- А что мне было делать? - злобно кинулся Кузьминский на Казаряна.

- Не трахать, - резонно заметил тот.

- Ромка, помолчи, - посоветовал Смирнов. - Пусть расскажет до конца, после чего мы все, посовещавшись, решим: правильно или не правильно действовал Кузьминский, спонтанно совокупившись с объектом наблюдения.

- Я серьезно, а тебе шуточки все, Санек. Продолжай, Виктор, разрешил Казарян.