День гнева

- Я этого не сказал, - быстро ответил Игорь Дмитриевич.

- А что вы, собственно, сказали? - не задал вопрос, выразил недоумение Смирнов, но вовремя опомнился и задал-таки вопрос: - Если наши отношения пришли к так сказать благополучному финалу, то я обязан знать, оплачены ли счета, представленные мной? Люди, работавшие на меня, работали добросовестно и не виноваты в неудаче.

- Вчера я распорядился оплатить все ваши счета.

- Я не спрашиваю вас о чем вы вчера распорядились, я спрашиваю оплачены ли счета.

- Счета оплачены.

- С паршивой овцы хоть файф о клок! - облегченно заметил Смирнов.

Игорь Дмитриевич резко встал, с сожалением обозрел с высоты лишь слегка початый стол и сугубо официально произнес:

- Мне расхотелось с вами обедать. Приятного аппетита и всего хорошего. Счет за этот сервис представьте моему секретарю, - и, отодвинув стул, вынырнул из-за стола, зашагал к выходу.

Смирнов и Зверев без интереса понаблюдали в окно за отъездом "Мерседеса" с высокопоставленным лицом, Зверев перевел взгляд от окна на Смирнова. Не таясь, рассматривал его.

- Хотите что-нибудь спросить? - попытался угадать Смирнов.

- Давайте выпьем, Александр Иванович, - предложил Зверев и быстро разлил.

- Другой бы драться, а я - пожалуйста, - мрачно заметил Смирнов и поднял рюмку.

- Без тостов, - предупредил Зверев. Они чокнулись и выпили. Одномоментно формально закусили. Одновременно откинулись на стульях.

- Спрашивайте, - предложил Смирнов еще раз.

- Так надо было?

- В любом случае он отказывался от моих услуг.

- Его можно было заинтересовать несколько иным аспектом этого дела, в котором он бы выглядел спасителем отечества.

- В любом случае - тухлое дело.

- Почему?

- Он с самого начала не горел энтузиазмом. Вы ведь его на это дело навели, да?

- Я посоветовал - и только.

- А как я оказался при пироге?

- Опять же я.

- Вы меня не знали.

- Я вас не знал, но знал о вас. Вы весьма известны в определенных кругах.

- Опасаются меня, значит? - самодовольно обрадовался Смирнов.

- Мне кажется, что не стоит радоваться по этому поводу, Александр Иванович.

- Я не радуюсь.

Вспомнили о еде, поели немного. Всухую еда не шла, и Смирнов разлил по третьей. Выпили без формальностей.

- Что будем делать? - спросил, наконец, о главном Зверев.

- Что буду делать, - жестко поправил его Смирнов. - Что буду делать я. Вот об этом я вам не скажу.

- Почему? - мягко поинтересовался Зверев.

- Не доверяю перекрасившимся.

- Так, - сказал Зверев и решительно разлил по четвертой. Бутылка заканчивалась. Держа в руке рюмку, он продолжил: - Позвольте вас спросить, Александр Иванович: вы давно отказались от столь привлекательных идеалов социализма и веры в коммунистическое завтра? В самом первозданном, возвышенном, так сказать, виде?

- Если честно, то года полтора-два тому назад, не более, - смущенно сообщил Смирнов и, расплывшись в улыбке, стал ждать следующего вопроса.

- Следовательно, вы тоже перекрасились?

- Следовательно, - согласился Смирнов. - Но все-таки дело продолжу один я. Я смертельно устал от утечек.

- Но ведь некоторые вы сами специально организовали, да?

Заметив кстати наполненные рюмки, Смирнов поднял свою и, подмигнув Звереву, предложил:

- За исполнение желаний.

Сначала выпили, а уж потом Зверев решил дойти до сути:

- Чьих желаний?

- Сокровенных желаний трудового народа.

- А какие его, народа, сокровенные желания, позвольте вас спросить?

- Словоблудить будем?

- Нет уж, Александр Иванович. Словоблудите вы один. Все для красного словца, начиная с трудового народа...

- Хотите угадаю, что вы хотите мне сказать? - перебил Смирнов.

- Попробуйте.

- Вы хотели сказать, что такого субъекта, как трудовой народ, в границах России не существует. За семьдесят пять лет многому научили большевики россиян: воровать, врать, предавать, махать на все рукой, петь бодрые песни, строить каналы и никому ненужные железные дороги, терпеть самых немыслимых правителей, пьянствовать... Да нет, пожалуй, пьянствовать россияне до большевиков научились. И от одного только они отучились богоизбранный народ: от желания и умения работать на себя, не разбиваясь. Я угадал?

- Угадали.

- Хотите знать почему?

- Хочу.

- Потому что и сам так думаю.

- Вы ненужно умны для сыщика, Александр Иванович.

- Ум никогда не бывал чрезмерен.

- Не скажите. Лев Толстой считал, что слишком большой ум отвратителен.

- Ошибка классика, - вынес вердикт Смирнов, взял в правую руку пустую бутылку и горестно посмотрел на нее. - Еще двести пятьдесят и все. Как ты, гебист?

- Я - как все, - дал согласие Зверев и рассмеялся.

- Но перед получением большого удовольствия небольшое деловое отступление. Так, чистая формальность. - Смирнов вытащил из внутреннего пиджака фотографию и протянул ее Звереву. Чем черт не шутит, может и пофартит. - Вы не знаете этого человека?

Зверев посмотрел на фотографию, посмотрел на Смирнова, быстро ответил:

- Майор Майоров.

- Не понял, - в растерянности признался Смирнов.

- Майор КГБ. Владимир Майоров.

- Господи, неужто повезло? Вы его хорошо знаете?

- Должен вас огорчить: совсем не знаю.

- Как же так? - огорчился Смирнов.