День города

Как всегда при планировании очередного «прикола» он ощущал в душе радостный подъем, предвкушая и само веселье, и бурное отмечание удачной шутки с друзьями и подругами, в глазах которых авторитет бесшабашного, веселого и остроумного парня в этот, последний раз должен был подняться просто на заоблачную высоту.

Месяц назад он вымучил ЕГЭ в Шмаровской средней школе и готовился отбыть в Москву, где каким-то волшебным способом был зачислен в МГИМО на факультет международной торговли.

– Ну, вы, пацаны, тут без меня не менжуйтесь, – Манцур покровительственно посмотрел на приятелей, которые не могли похвастаться столь завидной перспективой. – Я вам тут протухнуть не дам. Осмотрюсь, маленько, пообвыкнусь там – и выпишу вас к себе обоих. Там-то уж мы развернемся, там, сами понимаете, масштаб другой, там мы с вами серьезные дела крутить начнем, бабки зарабатывать станем. Это здесь одна радость – над лохами прикалываться, а в столице надо делом заниматься.

Ему вдруг захотелось как-то усилить впечатление от сказанного, лишний раз показать приятелям свое неоспоримое, данное навсегда по праву рождения превосходство над тупой серостью окружающих. Он уставился мутным взглядом на заваленный закусками стол, молча нажал на вмонтированную в стену кнопку вызова персонала.

– Та-ак, Санек, – обратился Манцур к появившемуся в дверях официанту. – Скажи-ка мне, мил человек, кто сегодня на кухне рулит?

– Демченко сегодня, Дмитрий Максимович.

– Демченко, значит, да? – после довольно продолжительной паузы он заговорил тихим холодным голосом: – Так вот, передай Демченко, что я его вышвырну отсюда. Вышвырну завтра же, одним днем и без выходного пособия. И ты, Санек, следом за ним отправишься. Это что – свинина? – Манцур ткнул вилкой в недоеденный кусок бифштекса. – Это – свинина, я тебя спрашиваю? Ее жрать нельзя – вся в жилах. Один утырок чего-то там сварганил, не опохмелившись, а другой и рад стараться – гостям тащит.

«Саньку» было под пятьдесят, он стоял, виновато опустив глаза, даже не думая возражать или оправдываться. Найти в Шмарове и менее сытную работу было проблематично, а уж о такой, какая способна в прямом смысле прокормить семью, нечего даже и мечтать. Поэтому очередная пьяная выходка «хозяйского щенка» переносилась с привычным смирением. Быстро входя в раж, Манцур собрался уже развить любимую тему о том, как он «всех их, раздолбаев, продаст оптом туда, где им вправят мозги и научат работать», но вдруг запнулся на полуслове, а выражение ледяной злобы на лице сменилось сначала растерянностью, а затем явной досадой. В дверях кабинета произошло какое-то мимолетное движение, и вместо фигуры мнущегося официанта как по волшебству вдруг возник, почти заслонив плечами дверной проем, высокий мужчина в безупречном деловом костюме.

– Дмитрий Максимович, Максим Александрович ждет вас в машине.

Тон был подчеркнуто вежливым, но содержал какие-то едва уловимые нотки, отбивающие почему-то всякое желание сопротивляться или возражать.

– Я… это…, – Дима бросил быстрый взгляд на приятелей, которые при виде стоящего на пороге человека – хорошо знакомого им водителя-телохранителя Манцура-старшего, приняли вдруг какой-то зажатый и принужденный вид, – через пять минут. Мы, собственно, расходиться собрались…

– Дмитрий Максимович, Максим Александрович просит вас пройти в машину немедленно.

Манцур хмыкнул с показным равнодушием, опрокинул в себя остатки коньяка из рюмки, тяжело поднялся с низкого дивана и, не глядя на своих друзей, снисходительно проговорил:

– Короче, пацаны, я пошел. Сами понимаете – сыновний долг, так сказать. Папашка беспокоиться, уважить надо. Вы тут, потусите еще, если охота.

– Дмитрий Максимович, Максим Александрович попросил, чтобы ваши товарищи покинули ресторан сразу после вас.

Манцур, уже направившийся к выходу, замер, хмуро глянул на охранника, постоял, плотно сжав побелевшие от бешенства губы и явно придумывая слова для достойного выхода из ситуации. Ничего не придумав и не обернувшись больше на друзей, он молча вышел из кабинета, слегка задев плечом посторонившегося охранника.

У входа в ресторан мягко урчал мощным дизелем черный тойотовский внедорожник. Дмитрий разместился на заднем сиденье, захлопнул дверцу и, откинувшись на подголовник, устало закрыл глаза, всем своим видом показывая, что не расположен сейчас к общению с сидящим рядом отцом. Охранник занял место водителя, вопросительно взглянул в зеркало заднего вида, и, услышав короткую команду «Домой», вырулил на пустынную в этот час центральную улицу Шмарова.

– Я сколько раз говорил, чтобы ты не смел заявляться в ресторан с этими отморозками? – голос Манцура-старшего звучал ровно, и только, человек, хорошо его изучивший смог бы уловить в этих словах еле сдерживаемую ярость. – Сколько раз говорил, чтобы ты не смел нажираться там у всех на виду, не смел хамить персоналу…

– Мы тихо сидели в отдельном кабинете, – не открывая глаз, процедил Дмитрий.