День города

Хозяин коттеджа, Петр Петрович Шаляпин – начальник исправительно-трудовой колонии строгого режима как обычно встал в пять утра, причем для этого ему не понадобился будильник, – годами выработанное свойство просыпаться всегда в нужное время еще ни разу его не подводило. Медленно, чтобы не разбудить жену, Шаляпин поднялся с кровати в своей спальне на втором этаже, накинул халат и спустился в просторную кухню-гостиную, занимающую почти весь первый этаж. Обычные утренние действия – принятие душа, приготовление неизменной яичницы и ароматного натурального кофе – он совершал сегодня со слегка нахмуренным, сосредоточенным видом и в полной тишине, без привычного мурлыкания под нос какой-нибудь популярной мелодии.

Приготовив завтрак и разместившись за столом, он некоторое время сидел неподвижно, невидящим взглядом рассматривая тарелку и сжимая в руках вилку с ножом. Потов вдруг раздраженно отбросил приборы, решительно встал, подошел к холодильнику, вынул из него початую бутылку водки, снял с полки простой граненый стакан, наполнил его да краев, выпил в несколько быстрых судорожных глотков и торопливо вернулся за стол. Жадно, обжигаясь, закусил яичницей, с громким хлюпающим звуком отхлебнул из чашки кофе. Тарелка не опустела еще и наполовину, когда он резко отодвинул ее в сторону, словно ощутив внезапную сытость, откинулся на спинку стула и, вновь застыв, стал медленно обводить чуть помутневшими глазами окружающую обстановку: стерильно сверкающий никелем уголок кухни, оборудованной всеми мыслимыми техническими средствами, безупречный дизайн гостиной – мягкую удобную мебель, пушистый ковер, широкий камин в дальнем углу с замысловатой резной композицией на полке, гигантский прямоугольник плазменной панели на стене.

«Значит, всему этому скоро конец, – текли в голове ленивые мысли. – Жаль, что так быстро, еще хотя бы годик, Санька как раз школу б закончил, и было бы в самый раз. А может еще все и к лучшему, времена мутные настают, развязаться сейчас и – на покой. Тоже ведь, не мальчик уже – шестой десяток пошел, пора и о себе подумать. Дерганый какой-то стал в последнее время, пугливый, мнительный, со сном проблемы начались – бывает, страхи бредовые навалятся с вечера, так без ста грамм заснуть и думать нечего».

Через два дня, в субботу, из вверенной Петру Петровичу колонии будет совершен побег, и узнал он об этом не от собственной оперативной части, раскинувшей по зоне плотную сеть стукачей, и не из разработок, полученных из областного Управления. О предстоящем побеге, как о чем-то обыденном и давно решенном, ему сообщил все тот же невзрачный щуплый мужичек, который три года назад душевно попросил гражданина начальника получше обустроить в колонии хорошего человека – Шуру Копченого, чье прибытие ожидалось через несколько дней. Шаляпину даже показалось, что на этом мужичке, по-простому назвавшийся Вовой, он видит тот же засаленный и помятый пиджак, что и три года назад.

Шура Копченый – довольно известный на постсоветском пространстве вор в законе – сразу по прибытии на зону был определен на ответственный пост заведующего библиотекой, на котором и протрудился бессменно все эти годы, регулярно получая с воли солидные передачи, молчаливо игнорируя многие пункты внутреннего распорядка и ночуя в специально обустроенном за книжными стеллажами кубрике, откуда с помощью идеально отлаженного обмена письменных и устных «маляв» продолжал тихо управлять своей охватывающей половину Сибири воровской империей. Шаляпин ежемесячно получал на оформленную по чужому паспорту карточку оговоренные суммы, и длиться этой идиллии еще неполные два года, если бы не второе явление помятого Вовы, который сообщил, что в виду некоторых обстоятельств его подопечному необходимо срочно оказаться на воле, но пусть уважаемый Петр Петрович не расстраивается: ему незамедлительно будет перечислена вся сумма, причитающаяся до конца срока «контракта» и к ней, безусловно, добавиться солидная компенсация за «организационную поддержку» побега.

Однако для начальника колонии все выглядело не так радужно, как нашептывал вежливый и доброжелательный Вова. О том, чтобы отказаться от помощи Копченому не могло быть и речи, да и озвученная сумма оказалась действительно достойной, но проблема заключалась в том, что после столь резонансного ЧП колонию и ее руководство ожидали неизбежные проверки и разбирательства, а значит, придется спешно сворачивать все остальные проекты, разработанные, внедренные и тщательно оберегаемые Шаляпиным на протяжении многих лет. Проектов таких было несколько, но самыми сложными и самыми доходными, теми, которыми Шаляпин всегда тихо гордился, представлялись два, под условным названием «Колл-центр» и «бухгалтерия».